Бурятская любовь Алексея Чадова

В магазины видеопродукции Улан-Удэ поступили в продажу DVD-диски франко-российского полнометражного художественного фильма “Серко” с активным участием жителей Бурятии в различных сценах. Съемки проходили в прошлом году в Улан-Удэ, в районе Верхней Березовки, в Иволгинском районе в окрестностях села Оронгой. А также в Петербурге, Иркутске и на острове Ольхон. В фильме снимались французские и российские актеры. Главную роль сыграл Алексей Чадов, звезда современного российского кино, имеющий в послужном списке фильмы “Ночной дозор”, “Война”, “На бе-зымянной высоте”, “9 рота”, “Живой” и др. Из Бурятии в фильме снялись Аня Петушинова, бывшая артистка бурятского театра оперы и балета, ныне работающая в Екатеринбурге, музыкант театра “Байкал” Баттувшин, народный артист РБ Владимир Гунзынов. В массовых сценах участвовали буряты, семейские и эвенки. Все мы немножко лошади… Фильм основан на реальных событиях. Эта удивительная история русского казака и эвенкийской лошади началась на реке Амур в 1889 году. Тогда полным ходом шла стройка транссибирской железнодорожной магистрали. Тысячи рабочих нуждались в мясе, и для этого власти решили пустить под нож лошадей эвенков, которых в фильме играют эвенки из Бурятии. На этой почве произошли кровавые столкновения. Молодой казак Дмитрий Пешков на жеребце Серко отправился спасать эвенков и их лошадей к императору через всю Россию. Менее чем за 200 дней они прошли 10 тысяч километров до Санкт-Петербурга и сумели попасть к царю. Пораженный необычайной выносливостью эвенкийской лошадки император повелевает не трогать коней. А храбрый казак дарит Его Высочеству коня. Серко прожил в царской конюшне в тепле и довольстве еще 20 лет и был похоронен на единственном в мире кладбище коней в Царском Селе. Эта история стала известна французскому писателю Жан-Луи Гуро, и он описал ее в своем романе “Серко”, по которому снимался фильм. И уже после выхода книги в свет была найдена могила коня. Узнав об этом, писатель не смог сдержать слез... Вот так появились метисы В фильме французы постарались максимально правдоподобно воспроизвести быт и культуру эвенков, бурят и семейских. Правда, в несколько фольклорном стиле - с песнями и юролами. Одним из ключевых эпизодов фильма стало спасение Дмитрия бурятской красавицей, которую играет Аня Петушинова. Она выхаживает его и, что само собой разумеется, между молодыми людьми вспыхивает большое светлое чувство, вследствие чего девушки обычно беременеют и появляются дети. В данном случае метисы, но это потом, в положенные природой сроки, а сейчас они растаются. Девушка со слезами на глазах провожает возлюбленного. Но это еще не конец его приключениям в Бурятии. В пути он остается без провианта и заезжает в избу семейских. Голодный казак сидит за столом и уплетает снедь, а дородные хозяйки в кичках и сарафанах поют ему песню. Сытый и отдохнувший Дмитрий едет дальше в Санкт-Петербург. Домой в родную станицу он возвращается с грамотой императора и женой - прекрасной бурятской девушкой, героиней Ани Петушиновой. Лошади спасены, плохие парни посрамлены. Хэппи-энд. Селенга в роли Амура Все эпизоды с национальными группами из Бурятии снимались отдельно, в разное время и в разных местах. В числе эвенков в роли артиста массовки оказался и специальный корреспондент “МК”. Сейчас, по прошествии года, атмосфера съемок предстает в памяти в ностальгически-романтической дымке. Берег по-осеннему прозрачной и глубоководной Селенги, очарование опадающей листвы, ржание лошадей, карнавальная суета бутафорского стойбища. Актеры, художники, костюмерша-француженка в причудливом прикиде с неизменным: “О-ля-ля!”, массовка и еще десятки разнообразнейших людей - от местных пастухов до любопытствующих чиновников районной администрации. На съемках присутствовали Жан-Луи Гуро, журналисты газеты “Монд” и французского телевидения. Французские киношники подошли к делу со всей серьезностью, отличающей настоящих профессионалов. Кастинг на внешность выдержали только чистокровные эвенки из Баунтовского, Курумканского и Закаменского районов, Якутии и Иркутской области в возрасте от 4 до 73 лет. Костюмы были сшиты по старинным образцам, а реквизит - туеса, шкуры, инструменты - составили музейные экспонаты. Бутафорское стойбище возвели на берегу Селенги, ставшей как бы Амуром. Причем один из чумов был полностью сделан из бересты. Около сотни коней было пригнано с ипподрома и села Хурамша, а чтобы они не разбегались, им подвезли воз сена. Рабочий день съемочной группы начинался в 7 утра, дорога, переодевание, грим, подготовка декораций отнимали много времени. Вот как, например, проходила съемка сцены встречи эвенков с русскими барышниками. К стойбищу подъезжают четверо вооруженных ружьями казаков: “Здорово были!”. Навстречу выбегают аборигены: “Мэндэ!”. Пока шли репетиции без записи на звук, со стороны актеров шла полная импровизация. Особенно сочным юмором отличался актер Николай Смирнов, по сценарию - главный обидчик эвенков. “Аллах Акбар!”, “Мы боги и спустились к вам с небес”, в шутку приветствовал он. А на последних прогонах говорил голосом Никулина из “Кавказской пленницы”: “Бамбарбия киргуду!” и Сухова из “Белого солнца пустыни”: “Абдулла! Ты зачем собрал здесь своих людей?”. Сто дублей актера массовки Шутки закончились, когда пошла запись на пленку. Помощник режиссера кричала сиплым голосом: “Всем на исходные позиции! Полная тишина-а! Идет съемка! Приготовились!”. Затем режиссер объявлял: “Мотор!” и голосом, которым отдают приказ в атаку, громоподобно кричал “Акшэн-н!!!”, означавшее произнесенное на французский манер английское слово “Экшн!” - “Действие”. После этого все приходило в движение, снова подъезжали казаки, выбегали удивленные эвенки, а Смирнов на этот раз звучно и вальяжно произносил: “Император пожелал построить железную дорогу из конца в конец своей империи...” и предлагал мешок муки и три ружья за табун лошадей. Кочевники не соглашались. За этой сценой последовала другая, когда обозленные казаки начинали стрелять в лошадей, поднималась паника, женщины и дети в ужасе бросались в чумы, а мужчины-эвенки бежали вверх по крутому склону спасать коней. Это было нелегко, табун сначала держали в кадре, а затем мужчины разгоняли его, рискуя попасть под копыта. Далее животных снова сбивали в кучу, и все начиналось сначала. Дубли следовали за дублем, одну и ту же сцену снимали с ближнего, среднего и дальнего планов. Затем шла запись на звук, помощник режиссера снова кричала “Полная тишина! Записывается ветер!”, все замирали и слушали шум ветра в верхушках деревьев. Далее следовала очередная команда: “Полная тишина! Записывается топот коней!”, и мужчины бросались по склону, ржали лошади и гремели петарды. По завершении эпизода актеры без сил валились с ног на траву и оленьи шкуры. Гримеры принимались поправлять на них парики, а дети уплетать настоящие, небутафорские орехи и ягоды из туесов. Из уст помрежа раздавался усталый вопль отчаяния: “Ради бога, не ешьте реквизит! Он еще нужен!”. Дети разбегались, а из опрокинутого туеска по еще зеленой траве россыпью катились алые бусинки... Бурятия в роли Голливуда Для местных жителей съемки “Серко” стали сенсацией и бесплатным аттракционом. Посмотреть на то, как делают кино, из Оронгоя, Хурамши и Кибалино специально приезжали толпы сельчан, а некоторые из них - повара, владельцы лошадей и табунщики - неплохо заработали. Например, актерам массовки платили наличными по 400 рублей в день, при этом коневодам платили по 100 рублей в день за каждую лошадь. Кроме того, к съемкам были привлечены десятки водителей, переводчиков, костюмеров, портных, музейных работников, рабочих на площадке. Французы арендовали большое количество техники, включая автокраны, и даже привезли стадо оленей из Северобайкальского района. Жили они в гостинице “Бурятия”, питались сами и кормили за свой счет актеров, массовку и рабочих. За все это платили наличными и сразу. И это не говоря о дополнительной рекламе республики и ее потенциала для натурных съемок. Как сказал писатель Жан-Луи Гуро: “Я не просто люблю, я обожаю Бурятию. И потому настаивал, чтобы съемки фильма по моему роману проходили именно здесь, где есть возможность в одном месте показать все необозримые и разнообразные пространства России и множества народов, населяющих ее”. Ну а для актеров массовки из Бурятии съемки “Серко” стали нежданным подарком судьбы, способом отвлечься от будней и возможностью так, небрежно, бросить как-нибудь в разговоре: “Снимался как-то раз во французском фильме. В нескольких ключевых эпизодах. Вот как сейчас помню, Чадов был на коне, а я...”. Александр Махачкеев