Через Байкал

Белогвардейский полк Каппеля спас от красных отрядов баргузинский торговец спиртом Останки белого генерала Каппеля перезахоронены 13 января 2007 года на территории Донского монастыря в Москве. Генерал-лейтенант возглавлял белые армии Восточного фронта во время отступления в 1919 году. Тело генерала, погибшего во время Ледяного похода, было вывезено соратниками в Харбин, где было похоронено у Свято-Иверской церкви. В декабре прошлого года останки были найдены в Харбине поисковой группой и вывезены в Москву для последующего достойного перезахоронения на родине. Тогда, зимой 1919-1920 гг., отступающие белые части генерала Каппеля недалеко от Иркутска разделились. Северная колонна в составе двух сибирских полков зимой с боями с регулярными красными частями и партизанами, преодолев 3000 километров, в том числе через замерзшее озеро Байкал и глухую баргузинскую тайгу, спустилась вниз по Витимскому тракту и достигла Читы. История “белого движения” не знает таких беспрецедентных по своему подвигу походов. Об этом написал в своих воспоминаниях соратник генерала Каппеля, командир 3-го Барнаульского полка Александр Камбалин. Он благополучно провел своих солдат через тайгу и дальше участвовал в гражданской войне на востоке России вплоть до эвакуации из Приморья в конце 1922 г. В эмиграции жил в США, в г. Сан-Франциско, где и скончался в 1972 году. “Было начало марта 1920 года, когда мы дошли до Байкала. Озеро уже давно было сковано тяжелой ледяной броней. Снег долго не задерживался на блестящей ледяной поверхности, сгоняемый даже легким ветерком, и только кое-где у торосов наметал небольшие сугробы. Запасшись переносными мостками из досок и жердей для перекрытия могущих встретиться трещин во льду и закончив другие приготовления, ранним солнечным утром 4 марта наша Северная колонна выступила в поход через Байкал. На восточном берегу прямо напротив нас в голубой дымке неясно обрисовывались огромные горы полуострова Святой Нос. Ходкой рысцой при среднем морозе мы покатили в Забайкалье. Длинная, ровная вначале колонна через несколько часов пути во многих местах зияла большими интервалами, потом разбилась на кучки повозок, в хвосте оказались далеко отставшие одиночки-повозки. Лошади, в большинстве некованые, скользили на гладком льду и малоезженной дороге, падали, снова подымались и снова падали. Постепенно отбивали ноги и бока, и, выбиваясь из сил, оставлялись хозяевами на льду ожидать своего горького конца, если, конечно, буряты из Тангужира не подобрали их после нас. Горы Святого Носа постепенно стали вырисовываться отчетливо, ярче. Стали заметны отдельные колоссальные бесснежные скалы; наш гостеприимный Тангужир на западном берегу совсем слился со мглой. Около 2 часов дня мы стали на привал возле зимовья у подножия мыса, покрыв все расстояние через Байкал в 7-8 часов и, к великому счастью, не встретив ни одной трещины или полыньи. Постепенно подтянулись отставшие подводы. Все были довольны и радостны. Господь нас хранил - помог благополучно пересечь грозный Байкал и на сей раз. Охваченные бодростью, радостью и надеждой, мы и не заметили, как преодолели сорок верст по Баргузинскому заливу, и поздней ночью 4 марта, почувствовав под ногами твердую почву, вступили в село Усть-Баргузинское. С занятием села Усть-Баргузинское в ночь с 4 на 5 марта 1920 года и вступлением в пределы Забайкальской области наши злоключения с красными партизанами однако не кончились. Неожиданно и неприятно поразило, впервые за весь сибирский долгий поход, отсутствие жителей в таком большом и оживленном торговом селе. Богатые и бедные дома, многочисленные надворные постройки - сараи, амбары, хлева и конюшни - были пусты, все брошено на произвол судьбы. Все указывало на спешное и вынужденное оставление жителями своих насиженных уютных гнезд в такое суровое время года. Вместо спокойного теплого ночлега пришлось довольствоваться промерзшими нетоплеными избами, самим разыскивать продовольствие и фураж, и если при этом пострадали интересы хозяев - то это была не наша вина. Штаб колонны остановился в доме какого-то богатого еврея, на что указывали некоторые предметы обстановки и религиозного культа. Видимо, дом был “полная чаша”. Да это и неудивительно, край необычайно богат всеми дарами природы. Торговля же, как, впрочем, и золотопромышленность и рыбное дело, - все было в руках баргузинских евреев. Из доклада начальника авангарда выяснилось, что местные красные партизаны о нашем движении знали, вероятно, от тов. Каландаришвили телеграфом через Иркутск - Верхнеудинск - Баргузин. Жителей они принудительно всех выселили, но куда - для нас всех осталось загадкой. Сами партизаны (небольшой численности отряд) встретили наш авангард интенсивным огнем, но серьезного боя не приняли и предпочли отойти к г. Баргузину. Отсутствие жителей не дало нам возможности собрать более подробные сведения о дорогах, о противниках, настроении населения и о средствах продовольствия. Только наш телеграфный аппарат, включенный в линию Баргузин - Верхнеудинск, дал нам кое-какую информацию из общеполитической и военной обстановки. Согласно последней, регулярные красные части, опираясь на г. Верхнеудинск и ст. Петровский Завод Забайкальской железной дороги, продвинулись на полпути в направлении к г. Чите как по тракту Верхнеудинск - Чита, так и по железной дороге. Выходило, что путь на г. Читу нам нужно будет искать где-то от г. Баргузина севернее или северо-восточнее, а для сего разбить и разогнать группу красных, которая отошла на Баргузин. Из перехваченных телеграфных разговоров баргузинских большевиков с Верхнеудинском мы узнали, что они на свои военные силы не рассчитывают, задержать нас долго не смогут, поэтому срочно просят у Верхнеудинска поддержки в виде сильного отряда с пулеметами и хотя бы одним орудием. В заключение красные баргузинцы сообщили, что займут позицию у “Шаманского камня”. Верхнеудинск ответил, что сильный отряд в 300 штыков с достаточным числом пулеметов ими уже выслан на подводах по тракту на с. Гурка и Усть-Баргузинское. До г. Верхнеудинска от нас было около 260 верст, значит, раньше 2-3 дней красные к Усть-Баргузинскому не поспеют - таким образом, выскочить из ловушки мы сможем. Переспав кое-как ночь в холодных избах, 5 марта мы выступили по тракту на г. Баргузин (52 версты), причем по просьбе казаков в голове колонны пошел 11-й Оренбургский казачий полк. Прошли пустую деревню Бочарскую, в полдень сделали привал в оставленной жителями д. Адамовой и миновали мертвую д. Зорину. Хорошая санная дорога шла правым берегом реки Баргузин; слева от нас громоздились массивы высокого прибрежного Байкальского хребта, по ту сторону реки широкая долина также замыкалась отрогами лесистых Баргузинских гор. Всю дорогу думалось о загадочном “Шаманском камне” - вероятной позиции большевиков, но отсутствие местных жителей не дало нам ключа к его разгадке. Сгустились сумерки, до г. Баргузина оставалось немного - верст девять-одиннадцать, и мы уже надеялись, что благополучно доберемся до города, как вдруг колонна остановилась, а из головы понеслось задание: пехоту вперед! Прошло достаточно времени, пока 3-й Барнаульский полк подтянулся к голове колонны и перешел на боевое положение. Наступала ночь. Впереди слышна была стрельба. Дорога, извиваясь по берегу реки, стесненная слева отвесными горами, уперлась в огромный выступ скалы, повисшей над крутым берегом реки Баргузинки. В выемке скалы устроен завал из поваленных с горы деревьев; из-за завала то и дело вспыхивают огоньки выстрелов красных. Вот тут мы и разгадали тайну “Шаманского камня”, упоминавшегося в переговорах большевиков. Действительно, позиция была идеальная: узенькая полоска завалов, обеспеченная с одной стороны отвесными скалами, с другой - стремниной реки. Головная повозка колонны, остановленная огнем красных, оказалась от завалов всего шагах в двухстах на неширокой площадке, где и цепям-то нашим развернуться было трудно. Лобовая атака была бесцельна. Попытка стрелков барнаульцев взобраться на скалу и забросать красных оттуда гранатами не увенчалась успехом; подъем почти отвесный и притом местами покрытый скользким льдом. Между тем огонь красных все усиливался, к счастью, большинство пуль свистело над нашими головами, т.к. мы стояли в мертвом пространстве. Но вскоре большевики сообразили: перебрались берегом реки справа и начали поражать нас во фланг. Выдвинутая против них рота барнаульцев с пулеметом заставила их снова ретироваться за завалы. Этим фланговым огнем были убиты наповал старые боевые барнаульцы - капитан Могильников и поручик Середин, ранено несколько стрелков. Решаем послать сотню казаков в обход левого фланга большевиков за рекой Баргузинкой. С необычайными трудностями казаки спустились на лед реки и исчезли в ночной мгле. В ожидании результатов обходной сотни ведем редкую перестрелку с красными; в тылу колонны разрешили людям за выступами скал развести костры, т.к. ночью мороз усилился, больные и раненые стали зябнуть. Прошло томительных 2-3 часа. Я завернулся в доху и задремал в санях. Вдруг сквозь сон послышалось три-четыре недружных отдаленных залпа. Кругом поднялся шум, суета и крики “ура”. Не успел я еще прийти в себя, как мимо нас на рысях проскакали вперед всадники конной разведки барнаульцев, а за ними начали трогаться и наши подводы, продолжая прерванное движение на р. Баргузинка. Оказалось, что обходная сотня казаков, идя целиной, преодолевая невероятные природные препятствия в виде глубокого снега, густых прибрежных зарослей, колдобин, вышла в тыл красным как раз в том месте, где у них на тракте стояли подводы и резервы. Несколько неожиданных залпов казаков навели на красных такую панику, что они моментально побросали свои позиции, сели на коней и поскакали на Баргузин. Пока наши стрелки расчищали завал, красные успели удрать далеко, но все же конные разведчики-барнаульцы догнали их хвосты, порубили изрядно и ворвались первыми в г. Баргузин. Через час вся колонна подтянулась в город и стала по квартирам на ночлег. Красные партизаны проскочили Баргузин без задержки и убежали на север по Витимскому тракту. Второй раз за поход мы попали в условия хотя и несложного, но все же городского комфорта, но, к своему огорчению, не смогли его использовать, т.к. боевая обстановка диктовала немедленное выполнение нашей задачи - достижения г. Читы. От г. Баргузина до г. Читы по птичьему полету около 320-350 верст, обычная и лучшая дорога идет через г. Верхнеудинск, но это направление для нас было закрытым в силу военных и политических обстоятельств. Второе направление - путь на верховья г. Витима и оттуда приисковыми дорогами на Читу. От г. Баргузина Витимский тракт идет долиной р. Баргузин, бурятскими степями через небольшие немногочисленные русские деревеньки и широко раскиданные бурятские улусы. Это направление удлиняло путь на Читу до 600-700 верст, в смысле продовольствия и перевозочных средств не сулило ничего хорошего. Если же принять во внимание, что впереди нас шли баргузинские партизаны, которые, по добытым сведениям, решили еще раз попытаться задержать нас на сильной естественной позиции - на горном перевале Икат, что в верховьях р. Баргузин, - то и это направление было для нас неприемлемо. Не забывали мы и о приближении к Баргузину Верхнеудинского красного отряда, могущего прибыть самое позднее через два дня. До самого утра штаб колонны не смыкал глаз, разведывая и опрашивая местных надежных жителей о путях на Читу и возможностях избежать большевистской западни, готовившейся нам в горах Витима. Нас очень интересовало прямое направление на Читу через Баргузинский хребет с выходом на Московский тракт, либо северо-западнее Читы, но все утверждали, что это совершенно невозможное дело: прямо летают только сороки. Как это ни странно, но выручил нас из беды местный богатый золотопромышленник и коммерсант, еврей Лазовский, правда, как уже потом мы узнали, он это сделал не без выгоды для себя, спасая свой конный завод в бурятских степях. Молодой Лазовский, в доме которого стоял штаб колонны, вспомнил, что от старика-отца он когда-то слышал об его поездках горами на прииски, но сам он ничего не знает об этом. Попросили привезти Лазовского-старшего, жившего в городе отдельно от сына, и вот от него-то мы и получили очень благоприятные для себя сведения. В молодости он занимался контрабандной доставкой спирта на Витимские золотые прииски; естественно, что ему приходилось для этой цели избирать дикие глухие тропы, где бы он не мог встретиться с горной стражей или уездной полицией. Спирт же на сибирских приисках расценивался на вес золота. Многие на этом промысле нажили состояние. Выслушав рассказ старика Лазовского, мы пришли к решению использовать это направление и надуть большевиков, улизнув из- под самого их носа. Маршрут наметили следующий: г. Баргузин - с. Бодан, далее рекой Ина до реки Толококакан (по местному просто “Большой Савокикан”) и последним до перевала Баргузинского хребта (до “гольцов”) голых вершин, выше растительного пояса, от перевала - рекой Сиви (по местному “Малый Савокикан”) до р. Кыдымит, по ней до р. Витим - резиденция Буттац и от нее на Витимский тракт и в Читу. (Окончание. Начало на стр. 9). Маршрут запутанный, проходящий через совершенно пустынную местность, если не считать улусов бурят на р. Витим, но он показателен тем, что зимой Сибирь почти всюду проходима. Таким образом, от Баргузина до р. Витим нам предстояло пройти около 200 верст, из них около 160 верст тайгой, горами и реками по совершенно незаселенной местности. Любезный Лазовский нашел нам и проводника, охотника-соболевщика Ивана, из старых солдат маньчжурской армии. По условию с проводником он доводил нас только до устья р. Кыдымит, т.е. до р. Витим, за что мы уплачивали ему 25000 руб. сибирскими, давали лошадь с санями и винтовку с патронами. Благодаря краткости пребывания в г. Баргузине нам не удалось ближе познакомиться ни с жителями, ни с самим городом и его живописными окрестностями. Из бесед с баргузинцами мы узнали красивую, интересную местную легенду о скале “Шаманский камень”, которая в отдаленные времена, еще до принятия бурятами ламаизма из Монголии, служила местом весенних празднеств и шаманских молений бурят, и до сих пор считается ими священной. Оказывается, знай мы от местных жителей раньше, мы могли бы обойти “Шаманский камень” левым берегом реки Баргузин через д. Елкину и выйти красным в тыл, не понесли бы напрасных потерь. Угон красными всех жителей деревень дал им шанс задержать нас на 5-6 часов и поморозить наших больных и раненых. 6 марта мы покинули гостеприимный Баргузин, направляясь к большому селу Бодон и к реке Ина, по которой должны были потом углубиться в дебри Баргузинского хребта. …После малого привала на кордоне, выслав вперед небольшой авангард и подтвердив начальникам правила для предстоящего несколько необычного движения, мы руслом реки стали втягиваться в дикое горное ущелье. Верст 20 река сначала шла на восток среди причудливо извивавшегося широкого ущелья, с хорошей санной дорогой по льду, местами совершенно свободному от снега, участками же со снежным покровом, но столь неглубоким, что он нисколько не затруднял наше продвижение. Впрочем, в этом нижнем течении реки дорога была наезжена, т.к. окрестные крестьяне в течение зимы пользуются ею для своих поездок за дровами в тайгу и по сено, которое они заготавливают на островах как долины самой р. Ина, так и ее притока справа р. Богунда. В полдень мы остановились на привал у встреченного зимовья охотников; напоили и подкормили лошадей, обогрелись у костров. Вскоре мы оставили реку Ина и пошли ее притоками прямо на восток. Дорога перешла в тропу и стала портиться: местами брели по свежей “наледи”, по щиколотку в воде, при этом полозья саней обрастали намерзавшим льдом, что сильно увеличивало нагрузку повозок. Пришлось в таких трудно- проходимых местах для проталкивания обоза снаряжать особые команды людей, которые менялись по очереди по мере продвижения частей колонны. Для уменьшения вязкости мокрого снега рубили и набрасывали на дорогу ветви деревьев и мелкий кустарник. Понятно, что многие промочили свою обувь и схватили простуду. Пройдя еще несколько верст, у истока в виде небольшой речушки Сивина мы стали на ночлег на самом перевале. Мороз пробирал до костей. Неимоверно тяжко было нашим раненым и больным. Стон и лязг зубов слышался в лагере, никто не сомкнул глаз, кто мог старался движениями поддержать теплоту тела. Не ожидая рассвета, отпустив вперед усиленного состава авангард, ибо ожидали, что на р. Витиме могут быть красные, мы с радостью покинули наш злополучный ночлег и стали спускаться рекой Сивина в долину р. Кыдымит. Пройдя верст 20, мы вышли на р. Кыдымит и хорошей дорогой, пробитой авангардом в неглубоком снегу ледяного покрова реки, рысцой двинулись дальше в общем направлении на северо-восток, к р. Витим. Район р. Кыдымит - пустынное горное плато с перелесками хвойных лесов и прекрасными пастбищами, при малоснежье даже зимой изобилующими старой сухой травой. Летом местные буряты кочуют здесь со своими стадами овец и конскими табунами. Целый день мы ехали вдоль р. Кыдымит и уже сутки наши кони оставались непоеными, только на ходу воспаленными ртами перехватывая сыпучий снег. Река промерзла до дна и все наши попытки прорубить лед и добраться до воды кончались тем, что стрелки тупили или ломали топоры о камень речного дна. Около устья Кыдымит, на левом берегу р. Витима, оказался первый бурятский улус, состоявший из далеко разбросанных друг от друга шести-семи дворов, с срубленными из бревен избами, крытыми древесной корой и драньем. С каким удовольствием и радостью мы расположились в этом улусе на ночлег! Для больных и раненых у бурят в изобилии нашлось молоко; витимская вода, вероятно, показалась необыкновенно сладкой для наших истомленных жаждой лошадей. От местных бурят мы получили сведения, что ниже по р. Витиму, верстах в 120, в резиденции Буттац (небольшой поселок с бурятским дацаном - монастырем) стоит довольно значительный красный партизанский отряд тов. Морозова (бывший сельский учитель), что дорога по Витиму проезжая и что кое-где будут попадаться бурятские улусы. Решили спуститься по Витиму на один переход до устья, впадающей в него с запада р. Заза, где имеется старая приисковая резиденция, а оттуда направиться к группе больших озер Еравинское - Ицигинское, лентой идущих с юга на север, верстах в 160-170 к западу от г. Читы. Таким образом, красный отряд т. Морозова останется от нас далеко влево (до 90 верст), коим мы и воспользуемся для движения на Читу. 9 марта, выступив из бурятского улуса около устья р. Кыдымит, Северная колонна без приключений по льду неширокого здесь Витима дошла до приисковой резиденции около р. Заза, где и заночевала. Здесь мы добыли новые сведения о красных: в районе с. Укырское на Сибирском тракте, что южнее озера Еравинское, оперирует большевистский отряд. Полагая, что красные нас потеряли и появление колонны в районе озера будет для них неожиданностью, что даст нам хороший шанс в случае боевого столкновения, 10 марта мы свернули с Витима и направились прямо на крайнее северное озеро Ицигинское. Шли бурятскими малопроезжими дорогами, местами переходящими в верховые тропы, но нас выручило малоснежье и хорошая погода. В полдень на привале в русском поселке, что на перешейке, соединяющем оз. Ицигинское с оз. Зун-Харга, авангард доставил нам интересный документ, взятый им у захваченных двух красных партизан, ехавших для связи с посланием-приказом от т. Морозова в отряд того казачьего офицера, что стоял на тракте в с. Укырское. Сведения эти оказались для нас чрезвычайно важными и позволили избежать больших неприятностей. Морозов приказывал начальнику Укырского отряда быть наготове для предстоящих боевых действий, но не в направлении с. Домная, что тоже на тракте, ближе к Чите, а в другом направлении, впрочем, точно не указывая, но выходило так, что он имел в виду нашу колонну, о которой ему, вероятно, успели сообщить баргузинские большевики с верховьев Витима, но он еще точно не знал откуда мы можем появиться. Не задерживаясь долго на привале и приняв кое-какие меры предосторожности по сохранению скрытности движения, мы последовали дальше на восток, идя от одного бурятского улуса до другого, местами целиной, в лучшем случае едва заметными тропами. Буряты всюду встречали нас приветливо и помогали как могли. Холодные, сухие ветра, назойливо дующие целые дни, причиняли нам немало огорчений и неприятностей. Даже загрубелая от мороза и ветров кожа лица и рук трескалась и кровоточила. Только коровье масло и баранье сало, обильно покрывавшие наши физиономии, несколько предохраняли нас от лишних страданий. 13 марта утром мы покинули последний бурятский улус и около полудня, к востоку от оз. Тасей, вышли на Витимский тракт - довольно благоустроенное шоссе, и по нему двинулись уже прямо на г. Читу. Часов около 4 дня мы начали спускаться с Яблонова Хребта в долину реки Чита, против с. Верхнее Читинское. И здесь нас встретил конный разъезд от Волжского конного полка, высланный штабом армии, узнать что за громадная колонна появилась на Витимском тракте. Как радостно было встретить первых представителей своей каппелевской Белой армии! Все встрепенулись, ожили, несмолкаемые крики “ура” прокатились по колонне от головы до хвоста! Наконец-то мы достигли нашей земли обетованной - Читы и своей армии! Александр Камбалин