Брат, друга и корефана

Николай Самсонов Китай все больше напоминает большой цивилизованный рынок, а приграничное Забайкалье — утопающий в социально-экономическом кризисе регион Китайцев привлекают на любые строительные работы, даже на реставрацию православного храма в Чите Фото: Николай Самсонов, Александр Тарасов Двадцать минут на маршрутке от читинского аэропорта, и я оказываюсь в черте города, начинающего размеренную жизнь выходных дней. «Ну, пора за работу», — думаю я и выхожу из микроавтобуса с легкой сумкой через плечо. Начинаю крутиться по второстепенным и главным улицам. Вдоль и поперек, во двор, налево, под арку. В поисках китайцев, «заполонивших», как принято считать многими, приграничные с Китаем территории страны, в частности, Забайкалье. Безрезультатно, — за два часа «патрулирования» улиц я не встретил ни одного лица, хотя бы отдаленно напоминающее китайское, — кругом одни русские. Подхожу к пенсионеркам, судачащим на лавочке у подъезда хрущевки, интересуюсь: куда, мол, все китайцы делись и где их найти? Может, где на выселках живут? — Меньше сейчас их стало. Китайцы совсем исчезли, поуезжали, раньше на каждом углу встречались, — отвечает одна. — На вещевом рынке да на стройках их можно встретить, — развеяла мои сомнения относительно наличия китайцев в Чите вторая. Хорошо, иду на рынок. Место обитания: рынок У входа на огороженную забором из арматуры, стеной из прижатых друг к другу обшарпанных ларьков-кладовок и крытых лавок территорию красуется ярко-красная вывеска с аккуратно выведенными буквами «Китайский рынок». Это знаменитая «Китайка». Входная арка — металлическая конструкция из трех расположенных друг под другом флагов. Внизу — вьетнамский кумач с желтой звездой в центре, посередине — китайский с плеядой звезд в левом верхнем углу и на самом верху — российский триколор. «Международный» транспарант символизирует то ли дружбу между нашими нациями, то ли превосходство одной страны над другой. Тот, кто придумал и сделал такой артефакт (заметно, что он установлен здесь в благодатные для китайской торговли девяностые годы), видимо, был парень не промах. Если русский — то патриотичен, если азиат — то умен и дальновиден: давно бы снесли или испоганили государственные символы. А так — Россия вроде как выше всех. Местным приятно, а гостям из других стран — намек, кто хозяин. Тонкая местечковая политика. Китайский рынок представляет собой обычную барахолку. Торговые ряды, прилавки и кругом китайские шмотки — куртки, брюки, носки, футболки и разный ширпотреб. Народу мало. Читинцы понемногу приучаются покупать вещи в магазинах, хотя главные конкурентные преимущества рынка и китайских товаров — дешево и сердито — сохранились. За прилавками в основном киргизы и русские женщины, часто совмещающие «челночество» с торговлей: «сама купила — сама продала». Кое-где встречаются монголы, корейцы и, наконец-то, китайцы, прячущиеся от фотокамеры и избегающие личного контакта. Обычный день в приграничном Забайкальске. Обычная безлюдная дорога. Обычные старые строения Фото: Николай Самсонов, Александр Тарасов — Не нада, не нада, — отмахиваются от объектива китайцы, убегают кто вглубь палатки, кто за другие ряды — думают, что я из миграционной службы, хотя на груди у меня на шнурке висит пластиковая карточка PRESS. Да и бог ними, главное стало понятно — приезжие, китайцы не чувствуют себя здесь свободными, знают, что правила пребывания и работы иностранных граждан в России ужесточились, и с момента, когда виза просрочена, а разрешения на работу нет, до депортации может пройти совсем немного времени. Попасться на глаза наряду милиции или рейду миграционной службы — самая неприятная ситуация, которую проживающие незаконно китайцы решают кто как может. Удирают, откупаются: 300–500 рублей — и свободен. Зачастую китайцев обвиняют в экономической экспансии, массовой торговле китайскими товарами, выручка от которой переправляется на родину. Но много ли можно выручить на рынке небольшого города, такого, как Чита? Уверяю вас, нет. И если в крупных городах Сибири на вещевые рынки приезжают жители со всей области или края, то для региональных центров приграничных регионов это совсем не свойственно — многие сами являются челноками и торговцами и обеспечивают земляков всей необходимой продукцией китайской легкой промышленности, легальной и полулегальной. — Много наторговываешь? — спрашиваю одного корейца по имени Игорь (с китайцами так и не удалось вступить в контакт), сносно говорящего по-русски. — Сейчас стало хуже, — отвечает он. — В день две–три тысячи рублей, оптом не берут, только в розницу, понемногу. Раньше я торговал в Новосибирске, было хорошо, но оттуда «выжали», пришлось приехать в Красноярск, теперь — в Читу. Домой уеду, невыгодно работать, только на еду и хватает. Посудите сами: много ли зазорного в том, что в страну завозятся китайские товары? Хотите покупайте китайскую шмотку, хотите — нет. Сегодня у потребителя появилась возможность выбрать место покупки, рынок или магазин, подсчитать, где дешевле или дороже, оценить качество товара. Не как раньше. Вот что несколько лет назад писала инициативная группа «челноков» тогдашнему депутату Государственной Думы от региона Ярославу Швыряеву: «Наверное, мы вам не откроем Америки, если напишем, что в магазинах Читинской области доминируют в основном китайские товары. Это правда. Они дешевле, а сегодня нередко еще и качественнее отечественных. Да и к чему лукавить? Если бы не китайцы, ходили бы сейчас босыми. Люди охотно покупают на рынке китайские вещи, а если есть спрос, то есть и предложение». Хотя «челноки» обращались с просьбой разобраться со сложной ситуацией на автомобильном контрольно-пропускном пункте в приграничном поселке Забайкальск, в их письме отражен тот факт, что в свое время китайские товары буквально спасли Читинскую область (да и не только ее одну) от товарного дефицита и этим, возможно, внесли вклад в предотвращение социального взрыва. Позитивное китайское влияние в повседневной жизни Читы проявляется и сейчас, но в несколько иных формах. К примеру, в Китае, в приграничном торговом городе Маньчжурия, открытые рынки как форма торговли совсем исчезли несколько лет назад. Вместо них местные предприниматели понастроили многоэтажных торговых центров, и многие вполне соответствуют нормам современных торговых комплексов — с правильным поэтажным товарным зонированием, сервисными пунктами и бистро на верхнем этаже. Один из таких центров, «Саян», был построен и в Чите китайским бизнесменом, несколько лет назад обосновавшимся в России. Так в городе появляются хоть какие-то формы нормальной, не дикой базарной торговли. Появляются из Китая. Еще в начале 2000 года на «Китайке» ежедневно торговало 400–500 китайских граждан, столько же на оптовом рынке Читинского хладокомбината, куда китайцы завозили огромные партии овощей, фруктов, консервов и прочих продуктов. Но сегодня заметно — нарождавшаяся экспансия граждан КНР, экономическая и демографическая, сошла на нет. Рынок называется «китайским» лишь потому, что товар почти весь из Поднебесной, да в паре-тройке палаток торгует нанятая ушлым китайцем местная продавщица. Поредели, причем сильно, местные китайские общины из-за ужесточения миграционных правил и правил торговли, введенных правительством России. Место обитания: стройка Из почти 20 тыс. иностранцев, привлеченных в 2006 году в качестве иностранной рабочей силы в 31 район Читинской области, 80% составляют граждане КНР. Работают в основном строителями и отделочниками. В Чите я не видел ни одной стройки, где бы русские клали кирпичи или штукатурили. Православный храм близ железнодорожного вокзала и тот реставрируют китайцы, все старые здания — тоже. Строительная отрасль Читы целиком завязана на рабочих из соседнего Китая, не будет их — не будет сданных квадратных метров жилья. На российской стороне международного автомобильного пункта пропуска Фото: Николай Самсонов, Александр Тарасов Директор читинской строительной компании «Развитие», на объекте которого мы побывали, Юнь Цзюнь Чжао в Чите живет больше 15 лет. Как только открыли границы, он, как и многие тысячи китайцев, бросился зарабатывать шальные деньги. Начал бизнес в 1992 году, торговал яблоками, сахаром, из России вывозил металлолом, лес. Со своим компаньоном Мунко Очировым, бурятом, создал в Чите строительную фирму. Начали возводить жилье. Брали малоперспективные земельные участки, даже те, на которые другие строительные компании не обращали внимания и отказывались от участия в аукционах. После того как компания «Развитие» заявила о начале продажи квартир по цене ниже среднерыночной в трех больших жилых комплексах, только начинающих строиться, на нее тут же началось давление со стороны конкурирующих строительных организаций. Натиск подкрепился заявлением Забайкальской ассоциации строительных организаций прокурору области, в котором прямо указывалось: средства, вложенные компанией, возглавляемой китайцем по национальности, в строительство жилья инвестируют экономику Китая, в том числе тем, что привлекают иностранную рабочую силу. Даже сегодня, когда общественное мнение в отношении экспансии граждан КНР поутихло, достаточно поспекулировать на теме китайской угрозы, и внимание властей будет сфокусировано там, где нужно. В результате — запросы, суды, затягивание всевозможных согласовательных процедур, строительных экспертиз и разрешений. Спрашивается, чем не почва для межнационального конфликта, или это расценивается как защита интересов компаний, владельцами которых являются русские? Однако в капкан миграционного контроля попадают все без исключения читинские строители — и те, кто пишет, и те, на кого пишут. Система миграционного контроля сегодня выстроена так, что завоз китайских рабочих само по себе очень сложное мероприятие. Разрешение на сезонную работу не продлевается, следовательно, китайцев по окончании строительного сезона вывозят и на следующий год оформляют документы по-новому, а выдача разрешений на ввоз снова затягивается. Государство хочет контролировать приток китайских граждан, и это совершенно понятно и оправданно. Но вместе с тем оно, используя бюрократические методы воздействия на миграцию, совершенно определенно ставит палки в колеса строительным компаниям, нанимающим китайских рабочих. И это проблема не только компании «Развитие», но и всех строительных организаций, которые работают на экономику региона. Строители склонны обвинять именно региональную власть, которая, регулируя миграцию рабочей иностранной силы, неспособна адекватно оценить потребности в ней и регулярно срывает сроки строительства и сдачи объектов, выдавая разрешения на ввоз рабочих лишь в мае. Они задают закономерный вопрос: что сделано региональными властями для того, чтобы заранее сбалансировать потребности строителей и квоты на ввоз иностранной рабочей силы, сколько раз власти встречались с федеральными и подчиненными им ведомствами и объясняли важность своевременной выдачи ввозных разрешений? И никогда не получали ответы. — Почему русских строителей не берете? Так бы и решили проблему с ввозом китайцев, — спрашиваю Мунко Очирова. — Набрали как-то местных, но они полмесяца поработали, аванс получили, и с концом, — говорит он. Едем на стройку. Время — час дня. Несмотря на субботний день, работа на площадке кипит — китайцы ценят каждый день, ведь строительный период в Чите короткий, а сложный согласовательный процесс миграционного контроля ввоза рабочей силы из Китая по квоте, как правило, затягивается и съедает месяц–два рабочего сезона. Не то чтобы гонят, просто у китайских строителей принято много работать, не лениться, надо успеть заработать, быстрее и больше. Коммунистический Китай очень либерален в отношении способов самовыражения своих граждан Фото: Николай Самсонов, Александр Тарасов Мотивация простая — деньги. Платят 140 юаней в день, это примерно 470 рублей. В Китае 4 тыс. юаней в месяц для строителя считается очень хорошей зарплатой. За территорию объекта не выходят, это запрещено условиями пребывания и работы в Чите. Живут прямо на стройке: в вагончиках, уже построенных квартирах, временно переделанных под каморки с нарами и тусклым светом электрической лампочки. За таким необустроенным бытом стоит отработанная система обеспечения строительного процесса — директор, главный инженер, геодезист, прорабы и бригадиры, обеспечивающие технический контроль на объекте. Все они — тоже китайцы. Мелкий инструмент и обмундирование рабочие привозят с собой. Строительная компания платит китайской подрядной организации 34 доллара за квадратный метр возведенного жилья. В прошлом году в Чите возведено около 45 тыс. кв. м, то есть китайской стороне за год за аренду рабочих выплачено порядка 1,7 млн долларов. Плюс в Китае закупают до четверти потребности в цементе, абсолютно все отделочные материалы и большинство строительной техники. Неужели шокирующие цифры? Китайцы заканчивают работу — начинается обед. Перерыв — один час. Удобное время, чтобы поговорить. По-русски мало кто знает даже элементарные «добрый день» и «спасибо». В казане в каморке варится рис с какими-то приправами. — Строителем работаю всю жизнь, в Читу приехал заработать. На родине, конечно, тоже есть работа, но здесь платят больше, — говорит каменщик по фамилии Хуа. Они приезжают сюда общинами, в Китае живут в одном городе или поселке, все друг друга знают, поясняет переводчик-китаевед Александр Петрович. Зачастую почти все взрослое мужское население какого-нибудь рабочего поселка нанимается в китайские строительные организации, занимающиеся поставкой рабочей силы по запросу строителей не только Читы, но и Красноярска, Иркутска, Хабаровска. — Как стал строителем? — спрашиваю молодого парня по имени Сюй То Мин. — Я был учеником на стройке, так и стал строителем. А в детстве хотел стать чиновником, потому что в Китае чиновник — очень уважаемая специальность, — говорит он. — К России как относишься? — Хорошо, хорошая страна, — уклончиво отвечает он, выбирая палочками рис из миски. Наша граница — не заграница В 400 километрах на юг к границе с Китаем в степной зоне находится поселок Забайкальск. Серое, мрачное поселение со статусом закрытого военного города, на его территории еще с советских времен дислоцирован танковый дивизион. Население — 13 тыс. человек, подавляющая часть которого находится на пороге бедности, а вторая, значительно меньшая, разъезжает на джипах и владеет коттеджами в местном небольшом районе, называемом Санта-Барбара. По словам местных жителей, как правило, это те, кто имеет какое-либо отношение к таможенной или пограничной службам. Почти тотальная безработица соединяется с почти тотальным изменением сознания забайкальцев. Люди отвыкли работать в народном хозяйстве, но научились торговать, перегонять китайский товар через границу, то есть «кэмэлить». Из Читы федеральная автотрасса упирается в два поворота — на международный автомобильный пункт пропуска (МАПП) и в сам Забайкальск. Подъезжающих к развилке встречает продуваемая всеми ветрами свалка, разносящая легкий мусор, бумагу, полиэтиленовые пакеты по всей приграничной степи. Близ поселка — колючую проволоку, нейтральную полосу и строения на китайской стороне видно с окраины — расположен МАПП «Забайкальск», крупнейший в азиатской части России. Вокруг него сконцентрировалась вся деловая активность. Легальная (туризм), полулегальная («кэмэльство») и нелегальная (взятки и поборы). Как с российской стороны, так и с китайской. Впрочем, с китайской последнего значительно меньше. Около пункта располагается с два десятка павильонов крупных и средних туристических фирм и мелких агентов. Территория разделена на две части — несколько тур-компаний, понимающих необходимость организации современного сервиса на границе, объединились в ассоциацию «Согласие» и отделились невысоким заборчиком от тех, которым все «по барабану». Облагородили, замостили плиткой тротуары, навели порядок. Дорогу, ведущую в режимную зону, взяли у муниципалитета в обслуживание. Заасфальтировали, сделали разделительные полосы, озеленили, поставили шлагбаумы, охрану. Здесь же достраивается одноэтажный культурно-сервисный комплекс, в котором будет мини-маркет и зона обслуживания пассажиров. «Стараемся сделать, не хуже, чем с китайской стороны», — говорит директор крупного туристического агентства «Спутник» Ирина Ермолина. На дороге по направлению к АПП стоит вереница пустых фур, «ГАЗелей»-фургонов и легковых машин с российскими номерами. Едут в Китай. Закупать и везти в Россию очередную партию товара. Сажусь на рейсовый автобус Забайкальск–Маньчжурия. Пассажиров немного — человек пять. Спрашиваю: всегда так? «Нет, обратно поедет полный автобус, сегодня ведь воскресенье, все туристы затарились, в конце недели выезжают», — отвечает сотрудник автотранспортной компании, сопровождающий маршрут. На российских «челноках» держится вся торговая индустрия Маньчжурии Фото: Николай Самсонов, Александр Тарасов Рейсовый автобус пускают по зеленому коридору с остановками в российском пункте и затем в китайском — для оформления визы и регистрации. Пересечение границы занимает полтора часа. Это очень быстро. Переезд на личном транспорте через российский участок МАПП запросто может составить шесть–семь часов, иногда даже сутки-двое, особенно в обратном направлении. Дело в том, что несколько лет назад пункт пропуска перевели на круглосуточный режим работы. Китайская сторона увеличила штат сотрудников в два раза, организовала две смены, а российская этого делать не стала. Пропускная способность выросла, но не интенсивно, а экстенсивно. Китайцы, к слову, всячески приветствуют увеличение количества въезжающих российских граждан, например, снизили стоимость оформления визы в три раза. Понимают ведь: если меньше соберут в одном месте, то значительно больше получат от увеличения потока въезжающих. В помещении пункта пропуска замечаю мужчину лет сорока, почти беспрерывно разговаривающего с кем-то по сотовому телефону про контракты и поставки. Подхожу, интересуюсь. Читинский предприниматель Владимир владеет торговой компанией, поставляющей строительные материалы и стекло из Китая. — Поставками товаров из Китая занимаюсь с 2004 года. В этой стране производится абсолютно все, от пуговиц до современных автомобилей. Ну а проблемы заключаются в том, что высокие таможенные пошлины и транспортные расходы сокращают прибыль. Например, если мы везем в Россию вагон стекла, железная дорога зарабатывает на нем 200 тысяч рублей, а мы только 20 тысяч. Есть разница? — сетует бизнесмен. Контроль благополучно пройден, вышколенный китайский пограничник отдает команду водителю двигаться. Разница между приграничными территориями заметна сразу. Ухоженные газончики, никелированные металлические оградки, флагштоки, чистые ровные дороги с поребриками. Автобус поворачивает на Маньчжурию — торговый город, имеющий статус сухопутного порта, в 12 километрах от границы. Вдоль границы расположено странное подобие музейно-развлекательного комплекса, на площадке которого выставлены уменьшенные копии советских и российских памятников Петру I, Рабочему и Колхознице, Матери-Героине. Сюда любят приезжать китайцы. Щелк фотокамерой — и вроде как в России побывал. Так любят они ее. Китай-город Первое впечатление от приграничной территории — урбанизированный Китай будто накатывает с центра на северную провинцию страны, превращая по пути деревни в города. Маньчжурия поделена на две части, соединенные автомобильным мостом. Первая, большая по площади — благоустроенная торгово-жилая зона, с целой индустрией по обслуживанию русских туристов и предпринимателей, состоящей из десятка «звездочных» гостиниц, средних и мелких мотелей, ресторанчиков, забегаловок, торговых центров и всевозможных магазинчиков, занявших все первые этажи зданий. Собственно, здания так и строились — с расчетом на аренду помещений. Вторая часть города — рабочая, с бараками, пыльными дорогами и деревенским укладом жизни. Торговая зона настолько активно развивается, что русские, проживающие и работающие здесь, не перестают удивляться. Многоэтажные здания, по их словам, строятся буквально за полгода. Появляются новые улицы и переулки, многие здания реконструируются. Несколько улиц перекопано — сооружаются пешеходные зоны с фонтанами и зонами отдыха. Движение машин и мотоциклов неспешное, китайцы почти не соблюдают правил дорожного движения, но зато обращают на себя внимание бесконечным «переклаксониванием». Иногда кажется, что этот китайский городок куда более близок к европейскому уровню жизни, чем любой типичный российский. Многие рынки заменены торговыми центрами. Принцип размещения, конечно, тот же — заходишь в магазинчики, выбираешь товар и либо заказываешь поставку, либо наполняешь безразмерные баулы прямо здесь. — Друга, корефана, заходи, хороший товар, выбирай, — чуть ли не тянут за руку торговцы. Возле каждого центра или крупного специализированного магазина типа «Мир сумок» всегда стоят вместительные «ГАЗели» с читинскими, иркутскими номерами. Ждут, пока зафрахтовавший их «челнок» договорится с продавцами о сходной цене, пересортирует и начнет грузить товар. Через МАПП в сутки проходит около сотни таких нагруженных под завязку фургонов. Расположение улиц напоминает Нью-Йорк: с севера на юг располагаются авеню, с востока на запад — стриты. Заплутать сложно. Границы дозволенного присутствия русских заметны по вывескам магазинов — там, где лучше не появляться без сопровождения местного жителя, дублирования названия магазина на русском языке нет. Вообще русских здесь не очень любят, хотя именно они являются желанными гостями. Поток иностранцев, посещающих Маньчжурию, по данным местного Управления по туризму, возрастает ежегодно на 23%, город принимает более 3,5 млн человек в год. Большую часть потока составляют россияне, 80% которых приезжают в город с коммерческими целями. Они тратят здесь более 150 млн долларов в год, а это полтора бюджета города. Не любят русских по старой памяти и за нередко проявляемое высокомерие в отношении персонала гостиницы или ресторана. Бывали случаи, когда предприимчивые партнеры брали на реализацию целые фуры с товаром и пропадали с концами. Китайцы в долгу не остаются — обмануть, обсчитать или обвесить считается благородным поступком. Если в такси с китайца берут 5 юаней, то за поездку на такое же расстояние с русского — в два раза больше. Из Маньчжурии ежедневно выезжает восемь рейсовых автобусов. Грузовые отсеки заполняются баулами с обувью и одеждой. Рейс в Россию всегда занимает больше времени: во-первых, среди пассажиров половина — это «кэмэлы», которые обратным рейсом вернутся домой, во-вторых, груз взвешивается, оформляется. В салон с сумками набиваются «кэмэлы» и сопровождающие груз китайцы. Все действия выверены: один раздает миграционные карты, второй собирает паспорта и так далее. Каждому пассажиру разрешено беспошлинно перевозить 35 килограммов ручной клади, а количество пересечений формально ограничено разом в месяц, но, как уверяют челноки, договориться можно всегда. Миновав границу, две китаянки прямо в автобусе стаскивают с себя джинсовки и джинсы, надевают обычную одежду, провезенную с собой. Снятое аккуратно упаковывается в пакеты, мол, так и было. Бригадир «кэмэлов», поговорив с водителем, что-то громко объявляет по-китайски. Автобус останавливается, китайские «кэмэлы» выходят в пятидесяти метрах от пункта пропуска — сумки и баулы переправлены. А мое трехдневное пребывание в Поднебесной подошло к концу. Из прошлого в будущее Если бы китайцы хотели осуществить экономическую и демографическую экспансию в Забайкалье, то сделали бы это уже давно. И маловероятно, что им бы помешали. Однако массового расселения китайцев и занятия определенной доли в экономике приграничных регионов нет. Есть вялотекущие процессы, на которые никто, по сути, не обращает внимания. Причиной этого стало не столько ужесточение со стороны России миграционных правил, условий привлечения иностранной рабочей силы или правил торговли на местных рынках. Как бы парадоксально это ни звучало, но экономически и социально слабо развитая территория Забайкалья на фоне гораздо более благополучных районов КНР является лакмусовой бумажкой для китайских инвестиций и неким предохранителем от нежелательного китайского присутствия. Очевидно и то, что Китай не станет претендовать на исконно российские территории, аннексировать земли. Но, как представляется, он накапливает экономические и финансовые ресурсы для рывка уже в глобальном масштабе. Китай, обеспечивающий массовое производство товаров народного потребления, полон решимости закрепиться на рынках как можно большего числа стран мира. Занять максимально возможную долю в торговом обороте других стран, обеспечить зависимость от китайской продукции и не только легкой промышленности — тоже сверхзадача растущей экономики Китая. Россия с ее огромным внутренним рынком и гигантскими потребностями в модернизации всего промышленного комплекса в этом смысле — не исключение. Сейчас у Поднебесной слишком много внутренних проблем и задач, которые предстоит решить в ближайшие десятилетия. Это и снятие территориальных вопросов, в первую очередь, связанных с Тайванем, и сохранение ведущей роли коммунистической партии, и улучшение социально-экономического положения десятков и даже сотен миллионов граждан. Сегодня Россия пока смогла полуестественно, полуискусственно создать некий миграционный заслон — шаткий, плохо регулируемый. Добиться его укрепления и создания эффективной протекционистской системы, если таковая потребуется, — это, наверное, дело уже следующего поколения или нынешнего, но занимающего более последовательную и решительную позицию. Новосибирск–Чита–Забайкальск–Маньчжурия (Китай