Капитальный ремонт

Александр Толстоухов: “Улан-Удэ – зона, свободная от инвестиций” Может ли рядовой улан-удэнец сказать, что является важным для города, в котором он живет? И какая судьба ждет провинциальный Улан-Удэ, объективно оказавшийся на задворках маячившей глобализации; город, который не производит ничего, что могло бы питать к нему неугасаемый интерес со стороны России, а тем более мира; город, который можно любить, но которым трудно гордиться? О непростых вещах и сложных решениях наш разговор с известным улан-удэнцем Александром Михайловичем Толстоуховым. – Александр Михайлович, что все-таки является сегодня важным для города, в котором мы живем? – Очевидно одно – время для капитального ремонта того жизненного пространства, который все мы называем городом Улан-Удэ, настало. Чтобы сделать его из не благоприятного для развития и самоопределения различных социальных групп и бизнеса в благоприятный. Из некомфортного в комфортный. Из не развивающегося духовно, самобытно и неповторимо в развивающийся. А для этого сама мэрия как минимум должна стать структурой, ориентированной на оказание помощи жителям в удовлетворении их запросов и потребностей, на решение каждодневно возникающих у граждан проблем и нужд. Структурой, стремящейся создать условия для развития и самореализации всех и каждого. – Всех – это понятно. Но – “каждого”? – Статистика говорит о росте материального благополучия россиян, приводя в качестве примера среднюю заработную плату либо уровень РВП. Да, в целом очень даже неплохо, в том числе в Бурятии и, в частности, в Улан-Удэ. Однако среднее – это всегда нечто между крайностями. И когда нам говорят о росте благосостояния или регионального валового продукта, не следует забывать, что средний показатель складывается из супервысоких доходов небольшой группы граждан и нищенских зарплат тысяч и тысяч бюджетников, десятка успешных и сотни банкротных производств. Власти необходимо сконцентрировать внимание не только на общем, но и на частном. – Такого желания у власти нет? – С чем точно не поспоришь, созидательного движения не видно. Согласно ФЗ №131, доходная часть муниципального бюджета должна формироваться в том числе из налога на доходы физических лиц. В принципе это должен быть едва ли не самый важный источник финансирования городских муниципальных работ. Сколько можно получить в казну в городе, где зарегистрирован относительно высокий уровень безработицы, а огромная армия граждан получает либо мизерную заработную плату, либо ниже прожиточного минимума, либо в конвертах? – Не густо… – Вот именно. Задача муниципальных органов власти как раз и состоит в том, чтобы способствовать трудоустройству своих жителей путем стимулирования развития частного бизнеса и предпринимательства. А также совместно с налоговыми органами, государственной инспекцией труда проводить жесткую политику по отношению к тем предприятиям, которые держат своих работников в черном теле и выплачивают часть заработной платы, используя серые схемы ухода от налогообложения. Смело можно сказать: Улан-Удэ только по этой статье доходов ежегодно недополучает в муниципальную казну многие миллионы рублей. Улан–Удэ в этом отношении долгое время значился в сомнительном лидерстве, еще в прошлом году здесь был отмечен один из самых низких по республике уровней профилактических работ с недобросовестными работодателями. Вряд ли с тех пор ситуация изменилась принципиально… – Как бы вы оценили участие в развитии Улан-Удэ бюджетов вышестоящих уровней? – Участие практически сведено к нулю. Город не смог договориться с республикой даже по решенному вопросу – финансированию закона “О статусе столицы Бурятии”. На эти цели Улан-Удэ практически ничего не получил, что говорит об отсутствии желания сделать наш город комфортным и красивым. Что касается федерального бюджета, то в последнее время российская казна дает деньги только на инфраструктуру либо на инвестиционные проекты с обязательным условием софинансирования. Если что-то хочешь получить из федерального бюджета, разрабатывай проекты, вкладывайся сам, тогда поможем. Но в Улан-Удэ своей доли нет или ее не хотят давать. Это раз. Во-вторых, проектов-то, собственно, тоже нет. И, в-третьих, что строить, если нет земли… – Земли много… – Чтобы иметь земельный налог, нужно сделать ее кадастровую оценку, то есть превратить в реальный дорогой товар. Однако этот вопрос завис, и причин тому много. Если имеющиеся свободные земельные участки как-то обозначить, то получится неприглядная картина. Выяснится, например, что все свободные земли давно кому-то принадлежат и что они были распределены еще до принятия нового Земельного кодекса. Я не думаю, что список граждан, владеющих землей, большой. Он, вероятнее всего, ограничен несколькими фамилиями. И когда речь идет о выделении ее под строительство различных культурно-социальных объектов, выясняется, что строить-то негде. Так случилось с физкультурно-спортивным комплексом Малкина, так было с цирком шапито… – Если с Шишковки сверху посмотреть на Улан-Удэ, то от незастроенных, свободных серых пятаков глаза рябит… – Пустуют огромные территории, у которых имеется хозяин. Вот характерный пример. Уже примерно пару лет существует российско-австрийская совместная программа строительства на территории российских городов сети гостиниц классом не ниже трех звезд. Эту программу лично курирует президент страны Владимир Путин. Австрийские инвесторы приезжали и в Улан-Удэ с горячим желанием построить суперсовременную гостиницу. Это такие инвестиции, которые больше нигде не получить, они, прежде всего, носят статусный, престижный характер, создавая привлекательный имидж города. Но когда дело дошло до дела, земли в Улан-Удэ не оказалось. Инвесторам предложили разместиться на Верхней Березовке. Австрийцы, дважды побывавшие в Улан-Удэ, естественно, вынуждены были отказаться. А ведь горожане не знают, чего мы лишились. Чего мы лишаемся, быть может, ежедневно вот уже почти десять лет. – Как вы считаете, есть решение этой проблемы? – Безвыходных ситуаций не бывает. Тем более что Земельный кодекс позволяет выкупать участки для муниципальных нужд. Но для этого нужна политическая воля, которой так здесь недостает. Я должен сказать, что даже работники администрации Улан-Удэ не владеют всей полнотой информации. Система выстроена таким образом, что сотрудники одного подразделения мэрии не знают о том, что происходит в другом. Обмен информацией, а тем более информацией о земле, имуществе и налогах, просто-напросто заблокирован. Кому-то отданная земля преступно не используется по назначению годами, пустует. Искусственно созданный дефицит подстегивает рост стоимости земли. – Я не вполне понимаю, почему городу не выгодны инвестиции. – Городу и горожанам они выгодны. Они не выгодны прежде всего чиновникам, многие из которых сами (через подставных лиц) являются собственниками имущества и земельных наделов. И небольшой группе предпринимателей, имеющих с мэрией Улан–Удэ особые отношения. Иными словами, у администрации города нет мотивации для привлечения в экономику Улан-Удэ серьезных денег для развертывания серьезного строительства. Улан-Удэ сегодня – это зона, свободная от инвесторов и инвестиций. Если сюда зайдет по-настоящему крупный бизнес, начнется реальная конкуренция, которую не смогут выдержать доморощенные “инвесторы”. Кто был всем, тот станет ничем… – Это веская причина препятствования притоку инвестиций… – Разумеется. Местный бизнес резко снизит свои позиции, образно говоря, опустится до уровня киоска рядом с “МегаТитаном”… – Но долго так продлиться не может? – Да. Рано или поздно деньги придут сюда. Большие деньги, ибо денежная масса с запада давит, она идет на Восток. У Бурятии замечательное геополитическое положение, граница с Монголией, близость к границе с Китаем, наконец, Байкал, обусловивший создание в республике туристско-рекреационной зоны. Время большого капитала наступает и это – объективная реальность, это насущная необходимость, это шанс вырваться из провинциальности и серости. И представьте себе ситуацию: инвестиции приходят, а в Улан-Удэ, оказывается, давно нет земли… – Начнется ее спекулятивная продажа… – Я убежден, что до спекуляций дело не дойдет. – Почему? – Президент Бурятии Вячеслав Наговицын сделал несколько важных и обнадеживающих заявлений. Он впервые заговорил о социальной ответственности чиновников перед обществом. Мы до сих пор рассуждали о социальной ответственности бизнеса. Но чиновники – это главный наш тормоз. Вячеслав Наговицын говорит о внедрении так называемой “безоткатной технологии” в работу государственных и муниципальных органов власти. Каждый чиновник будет под контролем. Никаких процентов, никаких откатов. Да и серьезный бизнес не собирается делиться с чиновниками. Солидному бизнесу легче устранить субъективное препятствие в виде зарвавшегося чинуши. Посыл прост: меняемся мы, каждый из нас – меняется город. – Город трудно поддается изменениям… – Я недавно был в Чите. Тамошний мэр, Михалев, строитель по образованию и совершенно непьющий человек, сумел развить муниципальные дороги до приемлемого уровня. Они теперь начинают асфальтировать тротуары и придомовые территории, до которых у нас нескоро дойдут руки. Я задался вопросом: почему? Перед Бюджетным кодексом равны все территории, будь то Москва, Улан-Удэ или Чита. Но почему-то в Чите все эти годы находились средства на дорожное строительство, а в Улан-Удэ нет. Наши чиновники жалуются на то, что они практически ничего не получали от дорожного налога. А где брали деньги читинцы? – И что они ответили? – Они спросили у меня: если вы расскажете, где вы берете деньги на памятники, мы ответим вам, где мы берем деньги на дороги… – ? – Это вопрос приоритетов и предпочтений. Читинская муниципальная власть считает, что для горожан важнее дороги, а наша улан-удэнская – что памятники. Это многое объясняет. Власть должна работать для людей, а не тешить свое самолюбие. Она обязана заботиться о росте материального благосостояния простых граждан, а не только чиновников и их приближенных. Чиновники – слуги народа. Они живут за счет налогоплательщиков, то есть за наш с вами счет. И если они не выполняют главной своей задачи – создавать равные для всех условия, способствовать улучшению жизни рядовых улан– удэнцев, то они должны уйти. Петр Петров