Как же живут эвенки сегодня?

О жизни забайкальских эвенков рассказывает журналист газеты «Северобайкальские вести» Но в жизни тот лишь побеждает, Кто помнит край, в котором рос, Кто помнит предков все заветы, Кто смел и яростен в борьбе. Иди! Другой дороги нету, Лишь сам не изменяй себе! (Н.К.Оёгир, эвенкийский поэт) Но весна, всегда хрупкая пора надежд, ветры перемен которой покачивают цветы наших скромных желаний. Здесь под северным солнцем, таким ласковым и нежным, произошли эти беседы с представителями местных эвенкийских родов. Суглан – это встреча и подведение итогов, время обсуждения проблем, время общения и единения, радости за сородичей. Как же живут эвенки Северо-Байкальского района сегодня? В каком состоянии находятся традиционные виды хозяйствования коренных жителей района – 960 эвенков, которые создали 8 эвенкийских общин. Издалека, с реки Чаи, Намамы прибыли киндигиры из общины «Улуки». Добирались с оленями по тайге, затем на автомашине. Рассказывают, что сезон охотничий был неважный, просидели без таёжного мяса, соболя тоже не было. Рыбалка нынче прошла хорошо. Но лимиты урезают с каждым годом: если раньше на район было 500 голов нерпы, теперь – 300; омуль от 2 тонн, сейчас 50-60 кг на человека; добыча дикого оленя – 1 гол. на человека при зарегистрированном нарезном оружии. Пастбища для оленей давали на 25 лет бесплатно, хотя прошло всего 15 лет – хотят урезать пастбища, если нет оленей, а если есть, то с каждого оленя, говорят, нужно будет налог платить 30-60 рублей по договору с Ангоянским лесхозом.«Мы живём только своим хозяйством, это наша работа, с кем сможем, договоримся в частном порядке. Ясно, что не о богатстве идёт речь, а о натуральном хозяйстве. Живём традиционно, как жили наши предки. Большая семья, все у нас работают, никто не балует нас, ни у кого на шее мы не сидим. Проблем хватает. Нет ветеринаров, лекарств, чтобы лечить оленей, которые в основном страдают от подкожных свищей и носоглоточных болезней. Когда-то курсы организовывали, когда-то и службы государственные сильными были. Просьба у нас, чтобы помогли увеличить лимиты на охоту и рыбалку, да и условия содержания оленей должны быть приемлемыми. Часто про эвенков говорят, что они не занимаются своими национальными промыслами, не живут традиционной жизнью своей. Мы занимаемся. Но поддержать – это значит, не мешать, не душить. Мы можем камус поставлять, шкуры, оленьи рога, мясо. Думаем, что район и республика заинтересованы, чтобы эвенки занимались своим делом. Нам говорят, чтобы писали заявления, собирали документы, нам же работать надо по хозяйству, да и живём мы не близко».А вот мнение Виктора Савельевича Агдыреева – старейшины чильчигирского рода (с.Уоян). «Живём рыбалкой, охотой. Мне 61 год. Живём трудно. Нынче зимой тайга была пустой. Не было даже белки. Из-за чего? И человек распугал, и пожаров было много». Чум эвенков из Ширельды был приветлив, под вывеской «Бирокан» нас встретила Татьяна, очень красивая, образованная девушка. Сегодня она в ярком национальном костюме, а в иной обстановке – и за рулём автомобиля, и одета по-европейски стильно. «Живём только рыболовством и охотой, изредка приезжают туристы. Лимиты очень маленькие и долго через Москву доходят. Живём большой семьёй, семь человек вместе». Вымирающий удыгирский род, несколько представителей проживает в Нижнеангарске. «Род закончился почти. Мы же шьём шапки, унты, изготавливаем обереги, кумаланы. Хотелось бы больше делать, но нет сырья никакого. Если у заказчика есть, то берём заказы», – демонстрируя свои изделия, они показали их добротность, надёжность в эксплуатации. Здесь, на Севере, такие унты из камуса были бы рады носить все. Так складываются судьбы людские, вот и про женскую долю короткий рассказ. По понятным причинам фамилии многих не указываем, просто люди рассказали, как живут, как в зеркале – судьба страны. Живя на одной земле, мы не задумываемся, к какой национальности мы принадлежим, но нам уготованы место и роль, мы живём и трудимся здесь. Те, кто приехал сюда давно, считают себя коренными жителями, а когда дело доходит до «дележки» лимитов, начинается выяснение, оказывается кое-кому кое-что не полагается. Что же, настраивать односельчан друг против друга? Организм тоже требует нерпичьего жира, чтобы не болеть и не кашлять. Люди рассказывают о наболевшем, причём говорят без обиды, без громких фраз, очень деликатно, потому что доверяют тебе. И, конечно же, эти проблемы появились не сегодня и не вчера, во многом они решаемы в пользу человека, не в пользу «большого кармана». Ведь государство создают для человека, в защиту конкретных жизненных целей. Есть государственные люди, которые призваны решать проблемы, ведь и зарплату они получают от наших «кровных». Жизнь должна улучшаться. Поверьте, что все мои собеседники на это надеются. Может быть, кто-то знает ответы на некоторые вопросы, может, даст совет, а ещё лучше – поможет делом. Экотуризм, сувенирная продукция народных промыслов, сбыт продукции животноводства и т.д.– тем для сугланов много. Давайте обсудим. Вот и состоялся наш суглан – встреча на северобайкальской земле, на которой все мы – хамниганы, во всяком случае, частичка тунгусской крови есть у большинства из нас. Такие вот разговоры произошли с мужчиной, дедушкой, девушкой и бабушкой. А вот о чём мы говорили с жителями береговыми (эвенки делятся на горных – орочёнов, береговых – ламученов). Это жители с. Байкальское, члены общины «Рель». «Село Байкальское, наш поселок, был создан для использования биоресурсов Байкала. До 2001 года был колхоз, рыболовецкое хозяйство. А сейчас только контролируют – Россельхознадзор, Байкалрыбвод. А предприятий нет. Нерпы стало много. А раньше наш колхоз «Победа» три сезона добычи работал: осенью – сетями, весной – с плавающих льдин, по льду добывали, конная нерповка была». Бывший технолог по добыче Бобров Валерий Юрьевич рассказывает, что добывали до 12 тысяч голов разновозрастной нерпы. Куморчане-чильчигирцы разделили своё хозяйство на паи. Не стало работы, пришлось уезжать из села. Бывшая доярка уже 5 лет живёт в п. Нижнеангарск. Ждёт пенсию, на будущий год назначат. Хочется работать на земле, вспоминает благодатную – куморскую. На родине есть пай, зато нет дома. Вырастила детей, еще учить их надо, растить внуков. Три года на рыбозаводе проработала, болят суставы – работа была физически очень тяжелой. На огромном поле среди живописных экзотических чумов под брезентом и ровдугой, кое-где и с медвежьей шкурой, чувствуешь себя своим среди таёжных марей на фоне суровых горных хребтов. И недосуг понять, что выжить здесь сложно: добыть пищу и тепло, быть свободным от общества. И вопросы, которые ты задаешь, они как бы относятся и к тебе, ведь ты одеваешь эту же шкуру жизни. Евгения Ханкасаева РОФ "Татьяна"