Роберт Турман: «Я мечтаю снять фильм о бурятском ламе»

Отец голливудской звезды Умы Турман, преподаватель буддологии в Нью-Йорке, один из самых влиятельных людей Америки, дал эксклюзивное интервью для читателей «ИП» Профессор Турман вот уже много лет преподает индо-тибетологию и буддологию в Колумбийском университете в Нью-Йорке и как ученый известен далеко за пределами США Журнал «Таймс» назвал Турмана одним из 25 самых влиятельных людей Америки. Однако сам Роберт более важной своей ипостасью считает то, что он был и остается учеником калмыцкого геше Вангьяла и Далай-ламы Тензина Гьяцо. В 1987 году он вместе с известным актером Ричардом Гиром основал «Тибетский дом» в Нью-Йорке, а затем и в Москве. Во время своего последнего приезда в Россию Роберт Турман дал это интервью. —Я с большой симпатией отношусь к Бурятии. Очень хочу к вам приехать. Мне приятно, что моей персоной интересуются люди в Бурятии. —Члены вашей семьи, ваши дети, жена, исповедуют буддизм или они католики? —Нет, они не католики, они, скорее, придерживаются буддийкой философии. —А как ваши родители отнеслись к тому, что вы приняли буддизм? Ведь тогда вы были еще очень молодым человеком, учились в университете. Они не пытались вас переубедить? —Нет. Мои родители никогда не были особенно религиозными людьми. Скорее, их можно назвать светскими гуманистами. Можно сказать, что они отнеслись к моему решению гуманно (улыбается). —А Ума? Она исповедует какую-то религию? —Нет. Ума не очень увлечена религией, ей интересен свободный дух. —Вам нравится то, что делает ваша дочь Ума? —О, Ума— моя принцесса! Я люблю все ее фильмы. Но еще большая моя принцесса, моя королева— это моя жена. Она всегда поддерживает и наставляет меня в моей практике буддизма. Она родила моих троих детей. —Вы что-нибудь знаете о феномене дид хамбо-ламы Итигэлова? —Чудо, которое случилось в Иволгинском дацане Бурятии? Ну, конечно, я знаю об этом. Я хочу поехать навестить его. Правда, пока не знаю когда, но очень надеюсь, что это произойдет. Я очень хочу увидеть его. Это потрясающе. Он выполнил свое предназначение. Я думаю, он знал, что люди вернутся к буддизму после коммунистической «веры». Он видел будущее. —Многие верующие в Бурятии восприняли возвращение Итигэлова как надежду на возрождение буддизма, более того— надежду на возрождение и объединение всего бурятского народа. —Явленное хамбо-ламой Итигэловым чудо— это хорошее начало пути, это толчок для того, чтобы люди начали строить новый мир своими усилиями. Но само по себе чудо-феномен Итигэлова не сделает мир лучше, а бурят большими буддистами, чем они есть сейчас. Нужны личные усилия каждого, кто считает себя буддистом. —Как вы стали буддистом? —С тех пор как я научился думать, я чувствовал сильный дискомфорт, как бы странно это ни звучало, оттого что живу в Америке. В 17—18 лет я был глупым человеком, но американская культура была глупее меня. Как-то в драке я потерял левый глаз. Тогда я очень страдал. Но после этой трагедии началась моя настоящая жизнь. Я пытался понять, почему мы так живем, меня не устраивало, когда мне говорили, что нужно просто верить, что так надо. Поэтому я бросил университет и отправился в Индию как нищий монах. Это было только начало 60-х, хиппи еще никто не знал, поэтому ко мне все относились очень дружелюбно — давали кров и еду. В Индии я встретил многих свами, суфиев... и, в конце концов, добрался до тибетцев. И тут я почувствовал, что попал домой. —Получается, что свою дорогу в буддизм вы нашли не благодаря, а вопреки. Большинство буддистов в Бурятии— буддисты по рождению. Какой путь к Учению Дхармы более ценный, если так можно выразиться? —Совсем не обязательно быть буддистом по рождению. Люди разных национальностей, живущие в разных странах, могут стать буддистами в любой момент своей жизни. Потому что буддизм— это освобождение. Вопрос не в том, буддист ты по рождению или пришел к Учению из какой-то другой культуры. Вопрос в том, как вы используете свое буддийское образование и полученные знания. Если вы будете использовать знания других религий для повышения своей образованности, это также очень полезно. В Учении Будды есть прикладная научная составляющая, есть конкретный метод: как научить свой разум работать. Я не могу сказать, что достаточно просто родиться буддистом. Нет. Люди должны использовать Учение Будды, должны учиться быть буддистами. Многие американцы считают себя христианами. Христос сказал: «Не убий», но американцы бомбят Ирак. Много людей на острове Шри-Ланка говорят о том, что они буддисты, но при этом они убивают членов организации Тамил-Илам. —Все буддисты молятся за своего духовного лидера Далай-ламу XIV. Верующие беспокоятся, что будет после его ухода, ведь Тензин Гьяцо уже не молодой человек. —Я бы сказал, что он все-таки не человек, он полубог— Бодхисаттва. И очень просветленный Бодхисаттва, ему 70 лет. Я думаю, что он будет с нами еще лет 20 или 30. Однажды во время своего визита в Монголию он сказал мне, что с благословения Белой Тары, богини бесконечной жизни, он будет с нами до 2020 года. Если, конечно, не будет лениться. Но даже если он умрет, он вернется. И у нас, кроме него, есть другие воплощения Авалокитешвары (воплощения сострадания Будды ко всем живым существам), другие учителя. И у людей есть возможность понять себя самих. И они должны учиться и работать над этим. —А кто, на ваш взгляд, может занять место духовного лидера буддистов мира после перевоплощения Далай-ламы? —Я не знаю. Но я еще раз подчеркиваю, у нас будут новые учителя. Мы ни от кого не зависим, даже от Далай-ламы. Он учит нас зависеть, прежде всего, от самих себя. От своего знания, от своей медитации, понимания и практики буддизма. От того, насколько мы умеем быть счастливыми и сострадательными. Далай-лама всегда говорит, что люди могут это. А когда так много людей чувствуют свою зависимость от него, это ложится слишком тяжелым грузом на него. —Вот уже 40 лет Далай-лама живет в изгнании в Дхармасале и не имеет возможности вернуться в родной Тибет. Что будет с тибетской культурой, с тибетской цивилизацией, она погибнет? —Нет, она не умрет. Китайцы пытались уничтожить тибетскую культуру 50 лет назад. Но они знали, что это не их земля. Теперь им нужно заселить Тибет китайцами, но китайцы не выдерживают высот Тибетского плато, не могут дышать разряженным воздухом. Кроме того, это очень дорого— осваивать Тибет. Одним словом, пока у них не получается колонизировать Тибет. Но даже если китайцам удастся это сделать, то уйдет много времени, чтобы навести порядок на этой земле. Ведь никто в мире до сих пор не знает, каков настоящий уровень радиоактивности на Тибетском плато, в том же Амдо. Но Тибет как культура в любом случае выживет. И Далай-лама вернется в Тибет, может быть, даже через пару лет. Он, в конце концов, договорится с китайскими властями. Я думаю, что это может случиться очень скоро. —Это значит, что китайцы меняют свое мнение по этому вопросу? —Не только китайцы, но и государство в целом. Простые китайцы никогда не чувствовали неприятия по отношению к Тибету, буддизму, к Далай-ламе. Тибет до сих пор популярен среди простых людей в Китае. Тибет и тибетцы— это символ свободы в Китае. —Расскажите о ваших планах на будущее, о ваших задумках? —Я мечтаю снять на одной из Голливудских студий художественный фильм о последнем русском царе Николае II и бурятском ламе Агване Доржиеве. Агван Доржиев— учитель моего учителя геше Вангьяла, и мне он приходится духовным дедушкой, если так можно сказать. И моя Ума — правнучка бурятского ламы. (Смеется.) Фильм будет о том, как они основали дацан в Санкт-Петербурге на Черной Речке, о их времени и буддизме в Российской империи. —У вас есть возможность обратиться ко всем буддистам и ко всем жителям Бурятии. —Я хочу видеть бурят, калмыков и тувинцев хорошими друзьями. Насколько я понимаю, иногда они начинают конкурировать друг с другом. Одни говорят, что они настоящие буддисты России, другие спорят с ними, считая, что это именно они. Это очень грустно, когда буддисты так долго не могут найти общий язык друг с другом. Практиковать буддизм — значит, быть дружелюбным, идти на компромисс и уметь договариваться. Не позволять своему эго, причем неважно — личному эгоизму или эгоизму какой-то группы, одерживать верх над здравым смыслом. Второй очень важный вопрос— обучение, образование. В традиционных буддийских странах монахи целыми днями напролет учатся. Они изучают медитацию, буддийскую философию и буддийскую метафизику. Ленивый человек хочет стать буддийским начальником и просто работать, он не хочет продолжать учиться, потому что это очень тяжело. Это неправильно. Буддисты-миряне во всех буддийских республиках вашей страны отправляют своих детей в школу западного образца, где учат западную науку, менеджмент, технологии. Но они изучают буддизм как философию, как науку. И сегодня некоторые молодые американцы, немцы, французы знают о буддийской метафизике больше, чем ленивые буддисты или дети российских буддистов. Это очень плохо. Потому что буддийская философия — очень сильная наука. И если ленивые люди будут исправно изучать ее, они обретут интеллектуальную гордость за свои традиции, буддизм может сделать их интеллектуально и нравственно более развитыми и преданными своей сангхе. И самое главное, они обретут независимое понимание мира. Буддизм— это радостная наука сердца. Говоря о том, что жизнь — это страдание, Будда не учил нас страдать, он говорил, что мы пришли на этот свет, чтобы быть счастливыми. Я бы рекомендовал властям в буддийских республиках России ­возобновить изучение традиционного буддизма. Когда дети идут в школу, помимо просто философии, у них должна быть возможность изу­чать буддийскую философию. Совсем не обязательно, чтобы каждый потом становился геше или практиковал занятия йогой. Достаточно, чтобы они были в состоянии судить о жизни в буддийском позитивном ключе и в тесной взаимосвязи с современной наукой. Тогда они поймут самих себя, поймут, почему они буддисты. Ведь буддизм открывает сердце, обостряет интеллект и освобождает разум. Марина Сайдукова. Политобозреватель «Газеты», специально для «ИП».