«На "крышу" надейся, а сам не плошай»/ К кому податься: МВД, ФСБ, СВР, ФСО, Прокуратура (Часть2, продолжение)

Продолжение Что же касается денег, то серьезная организация их получит в любом случае, поскольку клиенты прекрасно понимают, что будет с предприятием в случае неуплаты. А вот несерьезные как раз и могут потребовать предоплату, мотивируя ее оперативными расходами или ценой взятки. Конечно, серьезное заведение при работе с наездом госорганов тоже будет проводить не только официальные мероприятия (подключение юристов, составление ходатайств), но и неофициальные. Однако о первых вам расскажут в подробностях, о вторых вы вряд ли узнаете. Таковы уж «конторские» принципы. Наконец, очень важно понимать, кто и, самое главное, что решает. Многим кажется: ФСБ может прикрыть бизнес лучше, чем МВД. Это не так. Органы БЭП являются милицейской структурой, и бывшему милицейскому полковнику договориться с действующим всегда проще (они, как правило, общались еще по службе), чем бывшему чекисту с ментом. Реальным влиянием на сотрудников МВД обладают, пожалуй, только организации, близкие к управлению М ФСБ, которое занимается надзором за милицией, либо имеющие самостоятельные ходы к высокопоставленному милицейскому начальству. Остальных милиционеры могут и послать. Тем не менее каждую конкретную организацию стоит рассматривать отдельно. Серьезные люди с серьезными возможностями могут быть и среди бывших чекистов, и среди бывших сотрудников МВД. «Какой фонд лучше, ответить сложно, — говорит наш собеседник в МВД. — Вообще, сама идея, что я плачу деньги и покупаю индульгенцию, — порочна. Если строишь бизнес на неправовой основе, не поможет никакая оболочка. Однако если установлены длительные отношения, основанные на реальных социальных программах, — любой фонд сможет защитить. К тому же многое зависит от конкретной ситуации и задач бизнеса. Просто надо учитывать специфику ведомства. МВД, конечно же, самое многочисленное ведомство с сильным юридическим аппаратом». Выходцы из конкурирующих контор с такой точкой зрения не согласны. «Отставники МВД занимаются «крышеванием», — сказали «Профилю» в фонде социальной поддержки ветеранов разведки и дипломатической службы «Честь и достоинство». — Правда, они эту деятельность называют иначе. Пишут, например, «оказание юридических услуг». Что касается более серьезной работы, того, чем занимается наша фирма, — это оказание информационно-юридических и консалтинговых услуг. То есть сбор информации, ее анализ и передача рекомендаций нашим партнерам. Причем мы стараемся не использовать в работе связи с коллегами из спецслужб». Лучшая защита Конечно, далеко не все благотворительные и ветеранские организации занимаются подобной деятельностью. Более того, сами эти услуги оказываются все менее востребованными, поскольку структура бизнеса постепенно меняется. Все больше предприятий работают вбелую. Они без испуга воспринимают приход проверяющих. Расхожий слоган «Заплати налоги и спи спокойно» потихоньку приходит в нашу жизнь. Грамотное оформление отношений между предприятиями позволяет спокойно предъявлять претензии в суде, а не искать способы вернуть черный нал, который был отдан за некачественный товар. Как только большинство предпринимателей поймут (или смогут) работать, не выходя за рамки правового поля, услуги большинства «крыш» окажутся не востребованными. Правда, это дело, может быть, и недалекого, но будущего. Так что на «крышу» надейся, а сам не плошай. В подготовке материала принимали участие Мария Баринова, Роман Кириллов, Дмитрий Руднев. *** Организации ветеранов спецслужб легально оказывают услуги бизнесу. Как вы относитесь к этому явлению? Николай Ковалев, председатель комитета Госдумы по делам ветеранов, экс-директор ФСБ РФ, генерал армии в отставке: «К ветеранскому движению это не имеет никакого отношения. Это бизнес, и, как к одной из форм легального бизнеса, я отношусь к этому вполне нормально. Другое дело, что могут возникнуть вопросы по поводу правомерности использования вывески — мы, дескать, ветераны спецслужб. Конечно, использование таких вывесок дает этим структурам более широкие возможности, нежели простым структурам, работающим в той же сфере. И в этом смысле здесь можно увидеть элементы недобросовестной конкуренции. Однако, с другой стороны, это своего рода свидетельство профессионализма, указание на то, что люди, работающие в этих структурах, пришли не «с улицы», что они прошли специальную профессиональную подготовку. Что же касается использования прежних связей, то это совершенно иная тема. Я могу констатировать, что сегодня использовать эти связи почти невозможно. Если же они используются, это носит в основном криминальный характер. С одной стороны, это нарушение правил несения службы для тех, кто находится на службе, с другой — элемент коммерческого подкупа со стороны тех, кто использует связи по прежнему месту службы. В любом случае это наказуемое взаимодействие. И примеров наказания за это очень много. Конечно, они не все становятся предметом гласности, потому что каждое силовое ведомство стремится просто увольнять такого работника, но, можете мне поверить, борьба с этим явлением ведется серьезная». Арсен Фадзаев, зампред комитета Госдумы по физической культуре и спорту, бывший замначальника управления ФСНП РФ по Северному Кавказу, полковник налоговой полиции в отставке: «Ни для кого не секрет, что фонды бывших сотрудников спецслужб и правоохранительных органов активно помогают бизнесу и делают это в самых разных формах. В принципе, к таким фондам я отношусь нормально. Как и все граждане страны, ветераны спецслужб имеют право создавать любые структуры, предусмотренные законом. Другое дело, что есть и люди, и структуры, которые злоупотребляют своим правом. Есть и такие, кто банально «крышует» бизнес, — и это всем известно. Однако важно понимать, что запрет на те или иные виды деятельности не даст отдачи: будут создаваться другие фонды — благотворительные, социальные или еще какие-нибудь, и все будет, как и прежде. Решение проблемы, на мой взгляд, лежит несколько глубже. Нужно принимать меры более общего характера по искоренению коррупции, которая проникла во все сферы, в том числе и в правоохранительные, и по общему признанию, является одной из главных бед нашей страны. Увы, другие способы вряд ли удастся найти». Виталий Маргелов, зампред комитета Госдумы по безопасности, бывший замдиректора СВР РФ, генерал-полковник в отставке: «Я совершенно не в теме, потому что ни с практикой, ни с теорией такого бизнеса не знаком. Я слышал, что такие фонды создаются, но лично меня это никогда не интересовало. Но лично я не пошел бы в такой фонд работать. Почему? Потому что там что-то может быть и не так…». Виктор Илюхин, зампред комитета Госдумы по безопасности, бывший начальник управления по надзору за исполнением законов о госбезопасности Генпрокуратуры СССР, госсоветник юстиции 2-го класса: «Сотрудники спецслужб уходят в отставку, как правило, в весьма трудоспособном возрасте — в 45—50 лет и при этом получают весьма скромные пенсии. Нет ничего удивительного, что они идут работать в разного рода фонды, охранные структуры и иные коммерческие организации. Ясно, что на новой работе они задействуют в том числе и старые связи. Рассуждая абстрактно, это недопустимо. Но в реальности воспрепятствовать работе бывших силовиков в подобных структурах, не нарушая при этом конституционные права этих граждан, боюсь, невозможно». *** «Не надо подставляться» Павел Бузин, полковник, ветеран группы специального назначения «Вымпел»: «Прежде всего надо определиться. Организации, созданные ветеранами органов правопорядка, силовых структур и специальных подразделений, охраняют бизнес, а бандитские группировки «крышуют» его. Разница между моими коллегами и братками-ребятами начинается с первого же момента работы с бизнесменом. Принцип работы у бандитов был простой. Организовалась некая фирма. Они брали ее на примету и сразу же начинали собирать на нее компромат. На нее, на ее руководство, на простых сотрудников. Первые три года бандиты дают фирме нагулять жирок. А потом в кабинет хозяина предприятия приходят некие люди, и на столе изумленного фирмача появляется папка. После ознакомления с документами бизнесмену без обиняков называют сумму, которую он обязан платить ежемесячно. При этом никакой гарантии безопасности, охраны бизнеса или защиты информации «крыша» не дает. Фирма по их меркам считается отработанной. Охранные фирмы при нашей организации работают совершенно по-другому. Организуется какая-то контора. Ее руководитель приходит к нам и говорит: не могли бы вы заняться охраной нашего бизнеса? И с первого же дня мы начинаем заниматься их безопасностью, то есть делаем все, чтобы их бизнес не страдал от внешних недоброжелательных выпадов. Конечно, нам приходится пересекаться с бандитами, но мы не сотрудничаем и не помогаем друг другу. Что же до советов бизнесменам, оказавшимся под пятой братвы, то единственное, что я могу им сказать, — не надо было подставляться: вести черную кассу, уходить от налогов. Вряд ли мы будем помогать жадному барыге, который тихо набивал свою мошну, а когда прижали бандиты, побежал к нам и начал просить о защите. Мы работаем с порядочными бизнесменами, которые не только умеют зарабатывать деньги, но и в случае несчастья помогают нашим ребятам, пострадавшим при исполнении долга в Чечне. Я твердо знаю, что с их стороны помощь будет оказана». Записал Дмитрий Руднев «Бизнесмены, связавшиеся с криминальными структурами, заканчивают плохо» Александр Агафонов, подполковник внешней разведки, президент группы компаний «Эгида», ветеран спецподразделения «Вымпел»: «Сейчас действуют как реальные, так и криминальные фонды (фонды, которые по происхождению и по сути остались криминальной «крышей», но приняли оболочку фонда). Реальные структуры заключают с клиентами договоры об обеспечении комплексной безопасности бизнеса, в которых прописаны все услуги и их цена. Затем за клиентом закрепляются сотрудники и начинается работа. Естественно, в договоре не может быть прописано то, что противоречит УК. Наиболее востребованными сегодня можно назвать информационные, охранные услуги, сопровождение сделок, то есть сбор информации о контрагенте, о его взаимодействии с «крышами», история бизнеса, рекомендации. Если клиент после заключения сделки все же теряет деньги, то меры по возвращению законные — от разговоров до тяжб. Спектр услуг реальных и нереальных организаций приблизительно одинаков. Различаются методы. Криминальные методы решения вопросов с конкурентами и контрагентами, конечно же, более эффективные. Но коммерсанты, которые пользуются услугами таких структур, как показывает мой опыт, обычно заканчивают плохо. Сами же эти структуры их либо убивают, либо разоряют. Потому что всякий раз, когда такая вот структура попадает в сложную ситуацию и ей срочно нужны деньги, она обращается к тем бизнесменам, которые им наиболее близки и которых они считают себе обязанными». Записала Мария Баринова *** Искусство кройки и шитья Михаил Правоторов В наши дни защита бизнеса зачастую включает в себя и борьбу с недобросовестными конкурентами, организующими наезды с участием правоохранительных органов. Их апофеоз — заказные уголовные дела, которые бывают двух типов. Тип первый — дела, возбужденные в отношении компании. Их особенность — отсутствие обвиняемых, то есть дело заведено, но на первом этапе никому из должностных лиц обвинение не предъявляется. Если руководство предприятия проявляет сообразительность и прекращает свою деятельность, подобные дела спускаются на тормозах. Важнейшей составляющей такого уголовного дела, как правило, является информация, полученная от бывших или действующих сотрудников, обиженных на владельцев или руководство предприятия. Поэтому главное средство защиты от подобных наездов — чтобы как можно меньше людей знали о нарушениях, а в идеале отсутствие самих нарушений. Если же вам приходится увольнять «многознающего» работника, лучше это сделать полюбовно, поскольку затраты на разрешение конфликта с правоохранительными органами будут несопоставимы с выходным пособием, которое вы ему заплатите. Нужно понимать: по-настоящему качественное дело, которое потом не развалится в суде, способен «сшить» только следователь экстра-класса, да и то при условии, что ему заранее будет известно, где копать. Второй тип — дела, возбужденные в отношении физического лица. Если жертва защищена охраной, то ту же акцию вполне можно произвести с его женой или сыном. Чаще всего такие дела используются для выбивания долгов или давления на отдельных владельцев и менеджеров предприятия. У гражданина изымается оружие или наркотики, после чего следует предложение, от которого сложно отказаться. Обычно на дела подобного рода идут молодые и малоопытные сотрудники правоохранительных органов, поскольку профессионалы прекрасно осознают риск таких акций (например, существует опасность, что жертва, в свою очередь, пользуется услугами не менее солидной «крыши») да и их сложность. Отличительной чертой таких дел является избрание меры пресечения, не связанной с арестом. Этому есть ряд объяснений. Клиент, который сидит в тюрьме, гораздо менее сговорчив. Это связано с тем, что по сложившейся практике арестованный на период предварительного следствия получает реальный срок, тогда как человек, находящийся под подпиской о невыезде, получает условное наказание. Да и сделки с его имуществом или банковским счетом чрезвычайно затруднены. Стоит оговориться: вышесказанное имеет смысл только в том случае, если наезд осуществляет группа нечистоплотных чиновников. Если же вы перешли дорогу государству в целом, то сидите вы в тюрьме или не сидите, роли не играет, да и сама законность становится понятием относительным. Меры противодействия как в первом, так и во втором случае стандартные. Прежде всего стоит потратиться на хорошего адвоката. Не на дорогого, а именно на хорошего. Лучшие адвокаты по такого рода делам — это бывшие следователи, поскольку они знают, где обычно химичат их бывшие коллеги. Это сразу снизит вероятность того, что вы сами себе навредите, сказав на допросе лишнее. По возможности следует привлечь к делу внимание прессы, поскольку любая публикация вызовет шквал проверок со стороны начальства. Система МВД устроена так, что всякая проверка должна найти недостатки (иначе влетит самим проверяющим) и, вполне возможно, сама развалит дело. Да и вероятность того, что проверяющий окажется лицом незаинтересованным, чрезвычайно велика. Единственное, чего не стоит делать, если в отношении вас возбудили уголовное дело, — это пытаться найти «крышу». Больших услуг, чем адвокат, она вам не окажет, а денег возьмет не в пример больше, вне зависимости от результатов. *** Настоящая «крыша» Эта реальная история. Сергей (имя по его просьбе мы изменили) долгое время работал опером в одном из московских УБОП. Затем ушел на пенсию и открыл свой бизнес — булочную-кондитерскую. Работает он месяц, работает другой, и тут к нему заявляются два лихих джигита. Дети гор сразу взяли быка за рога: — Ти нам дэнэг дольжен. — За что? — Ми твоя крища. — Сколько денег-то? — Дэсят тысяч. Ну, думает Серега, будут вам деньги. — Ребята, все понимаю, но нет у меня здесь такой суммы, это ж одна из моих торговых точек, а крупную наличность я держу в офисе, поехали туда, я вас к своему кассиру отведу, он вам все и отдаст. У бандитов глаза загорелись: сеть торговых точек, офис в центре! «Щас, — думают, — прикрутим бизнесмена по полной». Серега, не будь дурак, садится в машину и везет братков в родной УБОП. А там полным ходом идет ремонт, фасад обновляют, табличка снята, в коридорах краска-шпатлевка. Заходят в здание. У Сереги полно знакомых: полгода назад уволился. Все с ним здороваются, жмут руку. Братки на понтах, убоповские опера на них косятся, не могут понять, в чем дело. — Серега, кто это? — Да моя крыша, вот к кассиру за деньгами идем. Опера приветливо улыбались джигитам и неторопливо следовали за троицей. А Серега тем временем подвел джигитов к кабинету своего бывшего начальника. Вошли, поздоровались. Бывший опер, указывая на человека, сидящего в кресле, говорит браткам: — Ну вот тот, о ком я вам говорил. — Эээ, слющай, ти нам дэнэг должэн, — насели горцы на полковника. Старший офицер управления по борьбе с оргпреступностью смотрит на джигитов и не может понять, в чем дело. — За что деньги-то? — Как за что? За крищу. — Так за крышу мы деньги на ваш счет в конце прошлой недели перевели… Около приоткрытой двери уже собралась группа корчащихся в конвульсиях оперативных сотрудников. — Эээ, какой счет, баран! Двадцать тысяч давай! — Серег, че это за клоуны? — возмутился убоповец. — Как чего? Крыша, вы разве не поняли? Полковника осенило! Он затрясся мелкой дрожью и, не отрывая взгляда от джигитов, начал судорожно шарить по ящикам стола. Наконец табельный пистолет был найден. — Да я вас, уродов, прямо здесь положу! — Э-э-э, ти нас пистолэтом нэ пугай, давай дэнги, проблеми будут. Опера в коридоре уже ползали по полу, из последних сил пытаясь сдержать приступы гомерического хохота. Несмотря на браваду, вид пистолета начал пробуждать в незадачливых братках проблески интеллекта. Обернувшись на хохот оперов, они почувствовали себя как-то неуютно. — Ребята, вы, что такое УБОП, знаете? Улыбнитесь, вас скрывают скрытой камерой, — поведал кавказцам Серега. Через минуту оперативники, утирая слезы, джигитов скрутили и вывели из кабинета. — Серый, если б ты сейчас у меня работал, я б тебе за такие шутки строгача влепил, — только и смог выдавить из себя полковник. Записал Дмитрий Руднев *** «Оборотни» с телефонами Госструктуры, следящие за тем, чисты ли на руку представители бизнеса, за чистотой собственных действий порой не могут уследить. Еще бы, искушение стать непосредственными участниками бизнеса побороть почти невозможно. Если бы случай с арестом 167,5 тыс. телефонов, ввезенных компанией Motorola для салонов «Евросети», не был столь вопиющим, арестовавшее партию управление К МВД оставалось бы в глазах общественности доблестным борцом с контрафактом. Но на этот раз Motorola молчать не стала. Арест произошел уже после уплаты НДС и таможенных пошлин — таможенники признали телефоны абсолютно легальными. МВД же, назвав ввезенные телефоны контрафактом, по сути, обвинил Motorola в незаконном использовании своей же торговой марки! Лишь после того, как Motorola пригрозила обратиться к американским властям, МВД в полном объеме отозвало свои заявления. Обычно конфискат поступает в распоряжение РФФИ, имеющего право реализовать товар еще до решения суда. Фонд сам выбирает продавцов, которые сбывают товар дружественной структуре по явно заниженным ценам. После этого телефоны продают еще раз — но уже по рыночной цене. Разница оседает в карманах участников процесса. «За последние два года система реализации задержанного товара превратилась в высокодоходный бизнес, и, по нашим оценкам, есть признаки формирования устойчивой межведомственной преступной группы с оборотом, приближающимся к сотням миллионов долларов, — говорит Кирилл Кабанов, председатель Национального антикоррупционного комитета. — Эти деньги присваиваются узкой группой лиц. Мы можем предполагать, что в нее входят представители РФФИ, а также Генпрокуратуры, МВД и других силовых структур и правоохранительных органов». Компромат.Ru ® - зарегистрированный товарный знак ООО "ВЕРИТ". Св. №233709