НА ДНЕ БРОДА НЕТ

"Общественность Улан-Удэ нисколько не удивил опубликованный в СМИ в марте 2006 года отчет Счетной палаты о выделении безвозмездных субсидий на социальное жилье остронуждающимся за 2003-2005 годы. Из 133 получателей только 41 человек могли представить на проверку какие-либо документы, у 89 таковых нет вообще, чтобы подтвердить свое право на льготную субсидию. Да и немудрено, ведь в списках самые высокие чиновники нашего правительства... О “слугах народа” государственная забота была от полутора до трех миллионов рублей каждому. Самое казусное, что Л.В.Потапов, дав поручение подготовить распоряжение о дисциплинарной ответственности тех, кто нарушил порядок оформления документов, запамятовал, что он каждое распоряжение о выделении денег на “социальное жилье” подписывал лично. А уж что говорить о срединной прослойке защитников интересов и нужд народа. Как грибы после дождя расплодившиеся комитеты по социальной политике, социальному развитию, социальной защите и т.д. полагают свои поздравления к памятным датам ветеранам войны и труда апофеозом их чиновничьей деятельности...”. Дожили!.. На защиту интересов низов встают самые что ни на есть низы. Те, что на дне. Приведенная цитата не из обличительной речи депутата, не из обвинительной тирады гособвинителя или местного Зурабова, призванных осуществлять контроль за социальной справедливостью, а отрывок из книги, написанной “реальным бомжом”. Книга, поступившая недавно на книжные прилавки Улан-Удэ, так и называется “Я – БОМЖ”. Это взгляд из-под Удинского моста. Там, возле быков-опор нашел пристанище один из таборов многочисленной армии бездомных стольного града Улановки. Там, в параллельном мире униженных и оскорбленных, еще живы, оказывается, изрядно подзабытые на площади Советов понятия о добре и зле, о чести и достоинстве и о той самой социальной справедливости. Там торжествует не закон, но правда, а за воровство, пусть не в особо крупных размерах, в отличие от нашего мира, сурово наказывают. Там, в отличие от хозяев казенных кабинетов, живут трудом своих рук - пусть это именуется собирательством (в конце концов, кто-то должен собирать бутылки и пр.). Там не лгут, не берут взяток, хотя бы потому, что на дне отсутствуют понятия льготных субсидий, липовых бумаг, халявного жилья и самой крыши над головой. Это взгляд, исполненный печали и удивления: это ж сколько надо сожрать человеку, чтоб почувствовать себя сытым?! Там, под мостом, хорошо знают, что на дне брода нет... Автор - не Сатин и не Лука, а П.И.Григорьев - взялся за перо не от хорошей жизни. Они живут рядом с нами, своим внешним видом и запахом оскорбляя человеческое достоинство. Живут много лет и их никто не замечает. Даже милиция. Их как бы нет, как нет и проблемы. Пустые глаза, опухшие лица. Их пол почти неразличим, так же, как и возраст. “Пожалуй, единственная ошибка большинства в том, что мелькающие на их глазах пьяные, оборванные, грязные “товарищи” из нашей среды дают им право навешивать ярлык БОМЖ, подразумевая непременными атрибутами последнего именно такие качества. Такой же человек, живя в своей квартире, будет охарактеризован конкретней - пьяница, грязнуля и уж как окончательное оскорбление, подчеркиваю - оскорбление, а не констатация факта - ему будет заявлено: “ну совсем как БОМЖ”. Но “бомж” - понятие неоднозначное. Среди людей “дна” существует своя иерархия. Есть среди них личности, безусловно, опустившиеся, но есть и те, пусть их мало, кто стремится к лучшему. Например, бездомные близ стеклозаводской свалки до недавнего времени жили семьями, настаивали на том, чтобы их дети ходили в близлежащую школу. В чем им было успешно отказано. Помнится, в середине 90-х площадь Советов рассекал мужчина с обшарпанным дипломатом в руке, в засаленном галстуке, представляя союз бездомных. Потыкавшись в кабинеты, он куда-то исчез, а союз развалился. Любые попытки людей дна всплыть на поверхность цивилизованного общества кончаются крахом. Не потому, что эти люди глубоко порочны, а потому что общество боится их, как боятся своего отражения в зеркале обычные люди в несчастье, видя в нем возможный вариант будущего. Если раньше армия бездомных в основном пополнялась из-за махинаций с жильем и нарушения прав тех, кто оказался в заключении, то ныне - из-за долгов по квартплате. Плюс растущая алкоголизация солнечной Бурятии. Никто в Улан-Удэ не может ответить на вопрос: сколько у нас бездомных? По данным независимых социологов, таковых в городах не менее пяти процентов. Немного арифметики и получится жутковатая цифра в 20 тысяч улан-удэнцев. Людям, утратившим прописку, а вместе с ней и свой социальный статус (таких среди бомжей 70 процентов), получить паспорт, а вместе с ним обрести гражданские права по-прежнему невероятно трудно. Закон обязывает их иметь “место временного проживания”. Но у бомжей его нет и быть не может по определению. Абсурдную замкнутость этого круга понимают все, даже сотрудники паспортной службы. Что же делать с бездомными? Сегодня ими вплотную занимается только православная церковь. Ну, а что же госструктуры, “как грибы после дождя расплодившиеся?”. Ведь тысячи и тысячи бомжей, обитающие под мостами, на чердаках, в канализационных люках и прочих щелях столицы Бурятии, кроме всего еще и взрывоопасная среда: пожары, инфекции, наркотики, криминал... Нужен Центр учета и регистрации бездомных граждан. Такие центры с компьютерной базой данных созданы во многих российских городах. Открытый в Улан-Удэ небольшой дом ночного пребывания не решает проблемы. Слишком узок туда вход. Выход один - дюжину исков, поданных прокуратурой по поводу незаконных безвозмездных пособий на “социальное жилье”, обратить в пользу тех, кто в самом деле нуждается в крыше над головой. И пусть это будет “служебное жилье”. Важней всего - полгода в доме. Геннадий БАШКУЕВ.