Выбор для региона

Освоение Сибири в XVI веке носило колониальный характер и за прошедшие столетия по большому счету не изменилось. Сначала зауральские регионы были источником пушнины, потом нефти и газа. Суть от этого не менялась — центр обращается к Сибири за тем, чтобы найти там средства для пополнения прохудившегося бюджета. В конце XIX века был сделан, пожалуй, самый важный для развития Сибири шаг — строительство Транссибирской магистрали. Но и тут не идея экономического развития стояла во главе угла. Просто Сибирь стала плацдармом для продвижения Российской империи дальше на восток, в Манчжурию. Мало что изменилось и в советское время. Продолжалось выкачивание сырьевых ресурсов, и развитие инфраструктуры было направлено только на то, чтобы надежно связать эти ресурсы с промышленными зонами центральной России. Самые большие выгоды в советское время Сибирь получила от Великой Отечественной войны, когда благодаря эвакуации здесь был сформирован основной промышленный потенциал. Но это было для центра лишь необходимостью, дальнейшей адекватной поддержки местная промышленность не получила. Доходы от эксплуатации ресурсов в большинстве своем уходят в центр — вот основное описание экономических взаимоотношений Сибири с федеральным центром. В своей основе отношения не изменились. Это ярко видно, если внимательно посмотреть на взаимодействие центра и регионов, которое происходит сейчас. Московские чиновники готовы потратить на Сибирь часть средств, накопленных за счет высоких цен на добываемые здесь же ресурсы. Но только на то, чтобы сделать более комфортным развитие крупного бизнеса. Государственно-частное партнерство — просто иная форма эксплуатации ресурсов, при которой государство получает столь необходимый контроль над этим процессом. Вектор постколониального развития Сибири не сформирован. Мы можем наблюдать лишь первые ростки местного самосознания. Сибирь находится в ситуации неопределенности и выбора. Вопрос заключается в том, будет ли она принимать участие в выработке решений или займет пассивную позицию, уступая давлению извне. Разработают ли эту матрицу развития региона в метрополии, или модели утилизации Сибири будут сконструированы где-нибудь на Западе или на Востоке. Путь, которым Сибирь пойдет дальше, может быть выбран Россией (структурами, принимающими решения, в том числе советниками-экспертами); Сибирью (не только административными органами, аналитиками-экспертами, но и гражданским обществом как заинтересованной стороной); глобальными центрами влияния (США, Китаем, ЕС), опять-таки политическими и экспертными кругами. Чтобы вести равноправный диалог, Сибири необходимо все-таки осознать, в чем же ее сила, каков ее статус, что она хочет обрести. Этой же цели (ведение диалога), а также привлечению инвесторов должен способствовать и позитивный имидж региона, без обретения которого трудно рассчитывать на успех как в экономической, так и политической областях. При этом необходимо понимать, что имидж не может быть искусственно сколочен, на живую нитку. Он должен опираться на проработанную, четко сформированную концепцию и быть обращен не только к власть имущим в России и за рубежом, но и к гражданам, которые могут с большей ясностью представить для себя и для других, кто же они есть и как они выглядят, когда смотрятся или будут смотреться в зеркало истории. Сейчас существуют разные имиджи-образы Сибири, которые используются или эксплуатируются в самых разных целях — от дискредитации («Сибирское проклятье») до мифологизации («Российское могущество прирастать будет Сибирью»). Имидж должен опираться не только на эмпирическое, цифровое преставление региона как сырьевого, ресурсного. Он не может базироваться на количестве железной руды, нефти, золота, на концептуальном, доступном только специалистам знании. Живое, образное будущее, обладающее привлекательностью и призывающее к свершению, — вот что может стать основой для образа Сибири. Образа, который позволит ей из колонии превратиться в самостоятельную часть России.